Тяжесть венца

Анна и была осторожна, зато Тирелл в последнее время все чаще стал рассказывать ей вещи, о которых не следовало знать опальной супруге короля. Так Анна узнала, что Ричард все еще в напряжении после восстания Бекингема, и обеспокоен попыткой Тюдора высадиться в Англии. Ведь короля тогда спасла только непогода – разлив Северна и шторм на Ла-Манше, разметавший суда Тюдора, что не позволило интервентам присоединиться к мятежникам внутри Англии. Поведал Черный Человек и о том, что вокруг нового короля, по сути, образовалась пустота. Старая знать перебита, новая верна Вудвилям, большинство пэров и лордов страны предпочитает оставаться в своих манорах, не стремясь примкнуть к окружению короля Ричарда III, получившего корону путем преступления. Ричард пытается завоевать доверие подачками сеньорам. Так он не тронул Маргариту Бофор, мать Генри Тюдора и организатора заговоров в пользу сына. Ее мужа Стэнли Ричард сделал кавалером Ордена Подвязки и наместником графств Ланкастер и Шропшир. Даже возвысившиеся при нем Френсис Ловел и Роберт Рэтклиф, также награжденные Орденом Подвязки, не могут заполнить ту пустоту, которая возникла вокруг короля. Ричард старается расположить к себе людей, показать себя достойным правителем, разбирая спорные дела, представляя себя поборником правосудия, но шпионаж его людей и слежка заставляют многих молчать. Король не доверяет южным графствам и даже своей основной резиденцией сделал Ноттингем – город, расположенный в центре королевства. К тому же страну беспрестанно тревожат набеги пиратов. Морские суда опасаются покидать гавани, торговля угасает, французы и бретонцы чувствуют себя хозяевами в Английском канале, в то время как адмирал Норфолк занят подавлением волнений внутри страны.

Анна слушала Тирелла, затаив дыхание. Чем больше он говорил, тем сильнее она убеждалась в его неприязни к королю Ричарду. Джеймс не производил впечатления глупца, и Анна гадала, скрытый ли умысел в его речах или Тирелл действительно стал доверять пленной королеве.

Они по-прежнему почти ежедневно отправлялись охотиться с ястребом, и однажды, уже возвращаясь, увидели поднимающуюся по склону растрепанную старуху.

Тирелл резко остановился, вслед за ним остановились и стражники, торопливо крестясь.

– Ваше величество, лучше переждать, пока она пройдет. Это Ульрика, местная ведьма, у нее, говорят, дурной глаз.

Королева со стороны разглядывала старуху. Она казалась немощной и дряхлой, шла сутулясь, опираясь на суковатую клюку.

– Почему же местное духовенство не займется ею? – спросила Анна, невольно отступая под сень деревьев.

Тирелл сказал:

– Говорят, она умеет врачевать, и неплохо, а местный аббат – человек болезненный. По слухам, только она может облегчить его боли. Воистину, слуги Божьи не всегда ведут себя разумно, даже когда речь идет о спасении душ.

Анна бросила на него быстрый взгляд. Вот уж, право, странные слова из уст человека, о котором толкуют, что он продал душу дьяволу.

– К тому же к Ульрике бегают местные кумушки, когда им требуется кого-то приворожить или составить зелье, а также девицы, которым невтерпеж избавиться от плода. Так что есть от нее и польза. Но она и в самом деле прорицательница и колдунья. Несколько лет назад именно она, еще живя в Лондоне, предсказала королеве Элизабет, что ее детям не видать престола, пока жив брат короля. Тогда все сочли, что речь идет о Джордже Кларенсе.

Он резко умолк, поняв, что коснулся трагедии, в которой и сам повинен. Анна тоже помрачнела, быстро отошла и неожиданно столкнулась лицом к лицу с колдуньей.

Старая Ульрика, подняв подрагивающую голову, неотрывно смотрела на нее. Она показалась Анне древней, как дубы Вудстока, но что-то в ее светлых, как будто незрячих глазах неожиданно показалось ей знакомым.

– Так-так, – закивала головой колдунья. – Вот и сама Анна Невиль.

Тотчас Тирелл заслонил собой королеву.

– Убирайся прочь, исчадие ада!

Но Анна уже узнала ее и, улыбаясь, шагнула навстречу.

– Мэдж! Моя славная Мэдж!

Теперь растерялись все, даже сама колдунья. Она отпрянула, когда королева вплотную приблизилась к ней. Это действительно была та самая женщина, которая давным-давно, еще под Барнетом, вылечила смертельно раненного Филипа и предсказала Анне, что ей предначертано носить корону*.

– Ты разве не узнаешь меня, Мэдж?

Старуха снова вгляделась в нее своими светлыми колдовскими глазами.

– Я-то узнаю. Но вот вы, ваше величество, никогда не станете настоящей королевой, пока не забудете всех людей из прошлого.

Анна с трудом подавила вздох.

– Значит, мне ею и не быть. Прошлое значит для меня больше, чем настоящее.

Лицо Мэдж на миг смягчилось, как будто даже помолодело. «Сколько ей лет?» – подумала Анна. На вид ей можно было дать все сто.

– Как ты оказалась здесь, Мэдж? Где твой муж и сын Лукас?