Тяжёлая вода (СИ)

Корабли имели свойство переворачиваться. Особенно часто это происходило с древними кораблями, которые имели прямые борта и плоские днища. Такие лохани переворачивались так часто, даже на стоячей воде, что выходить в открытое море на них никто и не думал. За века конструкция кораблей улучшалась, бока их становились округлыми, точно бабьи бедра. Во многих морских странах само слово «корабль» имеет женский род.

Вместе с этим центр тяжести судна смещался вниз. В этом состоял весь смысл совершенствования морской технологии — спустить ниже, к воде, как можно больше массы. В первую очередь вниз отправили грузы, не нужные сию минуту наверху. Затем, с верхней палубы перекочевали на внутренние все орудия — конечно, ведь это тысячи кило чугуна, который раскачивается вместе с верхней палубой.

Современные корабли редко несли на верхней палубе больше десятка орудий. А если и несли, то их уравновешивало гораздо большее число орудий на палубах ниже.

В целом, весь накопленный опыт мореплавания можно было ужать в одну мысль — чем ниже груз, тем остойчивее судно.

И теперь, чтобы загрузить на борт весь товар, нужно было всего-то наплевать на опыт, стоимостью в десятки тысяч моряцких жизней.

Вообще, грузить больше двухсот брусьев уже виделось небольшой авантюрой. Двести сорок — это наибольшее безумство, на которое Джаг решил отважиться.

Козёл — свидетель, я псих, но не настолько. Отправиться к морскому хозяину по причине излишней жадности и пары лишних бревен, взятых на борт — нет, в другой раз!

Расчеты Джага пока выдерживали испытание практикой. Загруженный под завязку Козёл вышел из бухты прошлым утром и до сих пор шел мачтами вверх, что внушало надежду.

За своими моряками Джаг стал замечать, что те порой долго глядят за борт, особенно — при сильных боковых порывах ветра. Сообщать команде плохие новости — само по себе плохая примета. Но тут не нужно было быть гением, чтобы понять — корабль перегружен, и это влечет за собой некоторый риск. Кто не догадался сам, с теми поделились умозаключениями те, кто догадался. Но пока Козёл шел как обычно, вопросов к Джагу не возникало.

И пусть так все и остается!

Хватит мне приключений, многовато для одного дела. Все идет хорошо, вот для этого я и здесь! Чтобы все наконец было хорошо. Разве я многого прошу?

Пусть катятся к дьяволу лонзовские бандиты и авантийские фрейги. Я остаюсь здесь. В этом море. Море Цепей — мой дом. И я буду по нему ходить сколько захочу и когда захочу.

Да, все будет как надо!

Старые тревоги растворялись с выходом в море. Небо над головой было чистым и светлым. Ветер — свежим, соленым. А под ногами — крепкое дерево палубы добротного судна.

Джаг валялся в каюте, глядя в потолок и слушая скрип снастей при качке. И эти звуки были музыкой для его ушей. Многое можно отдать за то, чтобы валяться в койке с соломенным матрасом и не думать ни о чем.

Джаг частенько выходил на квартердек и подолгу сидел там на бочонке, наслаждаясь морем и ветром.

Еще до отплытия Ваба сработал ему отличный костыль из твердой ветки дерева взамен обычной палки, с которой Джаг ходил раньше. Теперь не стыдно было показаться своим морякам. И Джаг гулял по палубам, проверяя, как идет работа на корабле.

В свободное время наведывался на жилую палубу, и там смотрел, как моряки играют в карты или кости, или же в ножики. А изредка и сам решался сыграть (в ножики, конечно, он категорически не играл с Вабой). Удача ему обычно не благоволила и он проигрывал. Но только сущую мелочь. И получал за это гораздо больше — всякому моряку приятно хоть в кости, но обыграть самого капитана!

Джаг заглядывал то в трюм, то на батареи, то на камбуз. Перекидывался парой слов со своими людьми. Поболтал с абордажниками — Атаульфом и Борво, послушал их байки, и сам потравил. Заглянул к Мубасе — проверил, как дела с порохом и ядрами. Подморгнул Сурбалле Бесстыжей, когда она любовно точила свою саблю, сидя на бочонке и растопырив ноги, и она дерзко подморгнула в ответ.

Все было хорошо.

Хорошо, на пиратском корабле, значит — не больше пары перебранок в день и пары небольших драк в неделю. Без крови — это уже почти благодать.