Тяжёлая вода (СИ)

Этого следовало ждать, но Джага это привело в бешенство. Прооравшись и раздав оплеух бестолковым морякам, Джаг пытался придумать, что делать. Если так будет продолжаться, провал обеспечен.

На фоне всеобщей неспособности выделялись моряки Грота — бывалые гребцы, у которых каждая ошибка отмечена рубцами от плети на спине. Эти люди могли спасти Козла. Джаг кратко посовещался со своими людьми, в особенности с Гротом, и после некоторых перестановок в составе гребных команд, дела пошли немного лучше.

Мубаса колотил в барабан, гребцы наваливались и хором делали «хэй-йя!». Джаг вещал, прохаживаясь между рядами:

— Эти гребаные весла стоят больше, чем вы! Честно сказать, они стоят больше, чем мы все вместе взятые. Весла сейчас, наша, сука, главная ценность! Если кто-то еще сломает весло — пеняйте на себя.

Несмотря на угрозы, весло опять сломали. Но перед этим Козёл почти полную смену — шесть часов — шел без происшествий. К тому моменту желание злиться и орать у Джага пропало. Весло быстро заменили и корабль снова пошел, почти не потеряв скорости.

— Три узла, капитан, — сообщил Соловей к обеду, глядя на хронометр в ладони.

— Твою мать, отличная скорость!

— Мы должны прославиться как изобретатели нового класса корабля — гребного фрейга.

Вот, значит, как? Первый в истории гребной фрейг? А почему нет? Даже звучит!

Прикинув в голове и спросив совета Марны и Соловья, Джаг вычислил следующее.

До назначенного безымянного островка в Малой Цепи от Порт-Луля было полторы недели пути. Восемь дней Козёл прошел под полными парусами с превосходной скоростью от десяти до пятнадцати узлов. Поэтому, можно было ожидать, что при таком же ходе марсовые на Козле должны были увидеть сушу дня через полтора-два.

Если мы не сбились с курса, то находимся совсем рядом! Только без парусов.

Козёл сейчас шел в среднем в четыре раза медленнее. То есть, условные два дня растягивались почти на неделю. Но припасов на борту оставалось еще на три недели. Таким образом, если поддерживать прежнюю скорость, добраться до берега получится раньше, чем сдохнуть от голода.

Это внушало надежду.

— Отлично идем. Так держать.

Джаг прислонился поясницей к поручням квартердека и смотрел, как единым взмахом поднимаются и опускаются в черную тяжелую воду пять десятков весел по обе стороны судна. Зрелище завораживало.

Приятно смотреть.

Но на самом деле была еще одна проблема, о которой никто кроме Джага не знал.

Он запустил руки в карманы. Монета была в правом. Легкая — не заметишь, как потеряешь. Но прочная, настолько, что ни пила, ни топор ей не повредят. Не из серебра, не из стали.

Монета, за которой Лонзо тянется из самой Авантии.

Джаг не знал о ней ничего сверх того, что понял на допросе у лонзовских шестерок.

Эта штука очень ценная. Настолько ценная, что очень просто продешевить.

А значит, когда выберемся отсюда, надо будет навести справки.

И не стоит ее светить.

***

— Вы гребете как дохлые моллюски! А ну, налегли! Хе-е-ей! Й-я! Давай-давай!

— Х-Э-Э-Э-Й! Й-Я! — отвечала ему палуба.

И Джаг орал вместе со всеми. Пару часов назад он выгнал одного тощего ниггера с его места за веслом и занял его сам.

— Делай как я! Х-э-э-э-й! Й-я!

За прошедшие два часа на весле Джаг проклял все, что знал и во что верил. Работа не зря слыла каторгой. А ведь люди годами как-то выживали на весле. Конечно, на обычных галерах условия для гребли намного удобнее, чем на фрейге, который к этому совсем не приспособлен. По пять человек на двенадцатиметровое весло, а не по два на десятиметровое.

И еще, там, где ходят галеры — в теплых водах Центрамары, — нет тяжелой воды. Толковая галера о шести десятках весел развивала скорость в пятнадцать узлов на силе и в десять, когда ее не требовалось. В тяжелой воде для такой скорости понадобилась бы тысяча неустающих гребцов и корабль, который не весит ничего. Люди на Козле надрывались, не получая почти никакой прибавки к скорости, а лишь пытаясь сохранить те три или три с половиной узла, которые удавалось набрать на силе.

Минуло уже семь суток с тех пор, когда Козёл встал на весла. Рассчеты Джага, как оказалось, не учитывали нескольких факторов. Например того, что людям надо было спать. Действительно, очень легко привыкнуть к тому, что корабль, поймав ветер, идет сам по себе, и днем, и ночью. В ночное время бодрствует только вахта, задача которой — поднять людей и капитана, если в море появится что-то недоброе, нагрянет шторм или захлопают от порыва ветра паруса. Но когда идешь на веслах, в полный штиль, чтобы двигаться, нужно каждый момент прикладывать людскую силу. А она не бесконечна.