Тяжкие телесные

– Контакт. Первый в истории человечества контакт с иной цивилизацией. Да куда там. Не льщу себя надеждой, что поймёте. Нам повезло встретиться с непознанным, с ними, пришедшими к нам на зов. Мы их сами позвали и не справились, не поняли, как себя с ними вести.

– Так вы утверждаете, что Ольгу Сенявину убили инопланетяне? – Флагманский, подготовленный Толиным, конечно, ждал чего-то необычного от первого допроса Собакина, но не настолько же.

– С чего вы взяли, что это убийство? Я же говорил – для вас это нонсенс. Слепой никогда не сможет увидеть и понять, что такое солнечный свет.

– Фёдор Ильич, вы на учёте в психдиспансере не состоите?

– Так вы МЕНЯ за психа считаете?

– Извините. Но в то, что вы говорите, поверить трудно. Невозможно.

– Для вас это, естественно, так и есть.

– Ну, хорошо. Допустим, вы видели что-то такое, что я никогда не видел и узнали то, что большинству людей неизвестно. Так поделитесь знанием, и мы с вами вместе разберёмся. Мне совершенно не хочется вас обвинять в том, чего вы не совершали. Помогите мне понять, что на самом деле случилось с Ольгой.

– Я не знаю, что с ней конкретно случилось. Но я её не убивал, – Ильич на уловку душевного следователя не поддался. Ничего конкретного он ему рассказывать не собирался.

– Откуда тогда вы решили, что это инопланетяне?

– Информация у нас в районе распространяется быстро. Те два мужчины, которые её нашли, молчать не стали о том, как выглядело её тело, поэтому я знаю хорошо, и в отличии от вас понимаю, что это значит.

– Но вас же, Фёдор Ильич, видели вместе с ней уходящими в направлении леса.

– Лёша всё перепутал. Он влюблён в неё был сильно, вот и мерещится ему всякое. Ревность юноши возможно одна из самых страшных вещей на свете. Нет, я не утверждаю, как некоторые, что это он её убил из ревности. Знаю – Олю никто не убивал. Состоялся контакт. Её суть, её тонкое тело забрали с собой.

– А следы ваших ботинок рядом с трупом?

– Вы же прекрасно знаете – там мы с моими ребятами часто устраивали испытания сконструированных нами механизмов. За день до этого я там был и утром в субботу тоже.

– Зачем?

– Возвращался за инструментом. Мне показалось, я там пояс с ключами оставил.

– Нашли?

– Нашёл.

– Между прочим, другие ваши ученики утверждают, что они ушли, а Оля осталась в клубе.

– Ну да, я этого не отрицаю. Осталась. Побыла немного, а потом ушла.

Зацепок в показаниях мастера Флагманскому, чтобы раскрутить дело, найти не удалось. Случилось то, чего он опасался, – Ильича пришлось отпустить. Единственное на что имел право Пал Палыч, после таких показаний Собакина, так это отправить его на экспертизу в психбольницу. Ильич с достоинством выдержал все тесты подозрительных врачей, и следователь получил заключение, в котором утверждалось, что значительных нарушений в психике и поведение Собакина психиатры не усмотрели.

Толину ничего другого не оставалось, как продолжать втираться в доверие к мастеру. Раз не удалось получить достаточной информации на допросах Флагманскому, ему предстояло, проявив оперативную смекалку, самому прокладывать путь следствию. Теперь, после того как мастера выпустили, в мастерской Толин стал бывать чаще.

– Прекрасная работа, – Толин рассматривал сделанную самим мастером радиоуправляемую модель советской подводной лодки времён ВОВ, серии «Щ», или как их ещё называли – Щуки. – И как вам удалось создать такой шедевр. Ведь, я так понимаю, она на ходу?

– Да. Может погружаться, всплывать, выдерживать курс под водой. Но вы зря меня одного хвалите. Мы над всей секцией работали, каждый постарался.

– Конечно-конечно. Хотя схему сделали вы, и материалы подбирали вы.

– Понятно, я же их учитель. Мастер – как они между собой меня называют.

– Справедливо. Но вот, что вы сами мастерите? Я заметил, что к этому, – Толин указал пальцем на прикрытый скатертями железный горб, – вы никого не подпускаете, сами возитесь.

– Хе хе. Ну не всегда, актив секции знает и иногда помогает. А в общем вы правы.

– Так, что это? Двигатель для гоночного автомобиля?

– Потом, может быть, расскажу.

Ильич ушёл от прямого ответа. Толин решил не нажимать, а подождать удобного случая продолжить разговор. Пока он, как мог, втирался в доверие к ребятам. Становясь для них, если не своим в доску парнем, то хотя бы тем, кого не стесняются – взрослым, которому можно доверять, в известных пределах, несомненно.