Тяжкий груз (СИ)

Он не очень хорошо умел утешать, но в той ситуации вряд ли вообще кто-то мог делать это хорошо. Он освободил меня, несколько раз дал мне убедиться, что он пришел без оружия, много раз повторил, что вы живы и здоровы, а затем дал мне то единственное, что я хотела от него получить на тот момент. Объяснения. Он старался быть обходительным. Тщательно подбирал слова, обходил любые словесные угрозы за несколько световых лет, старался не касаться темы оружия, которое у него появилось непонятно откуда, и пообещал мне светлое будущее. В светлое будущее я не поверила, но добрые намерения были в нем видны даже после того, как он приковал меня к поручню. Возможно, я просто хотела верить, что реальной опасности для жизни нет. И я согласилась содействовать. Вслух Илья этого не произносил, но я понимала, что альтернатива не понравится ни мне, ни ему.

Началось содействие очень быстро. У них возникли проблемы с Петре. Я теперь уже не знаю ни одного человека, у которого бы не возникли проблемы с Петре. Так или иначе, я эти проблемы решила с легкостью. Петре не пострадал, а я получила несколько очков доверия. Мне было нужно это доверие. То, что они позволили мне разгуливать свободно по кораблю и делать вид, что я теперь тоже пиратка, совсем не значило, что они полные дураки. Они знали, что я не могла просто так взять и ради кучки пиратов отречься от людей, с которыми проработала столько лет, и держали меня как бы под наблюдением. Примерно так же, как вы в свое время держали под наблюдением их, с той лишь разницей, что они боялись меня до чертиков. Странно это было — видеть здорового мужика с пистолетом, который меня боится. Но на самом деле они боялись скорее того, что я совершу какую-нибудь большую глупость, и тогда они встанут перед очень серьезным выбором — применять силу или не применять.

Илья мне доверял сильнее остальных. Не знаю, может это была показуха, а может у него действительно были ко мне какие-то чувства, но при мне он был более расслабленным, и даже позволил мне участвовать в выборе вашего нового жилья. Я подкинула им идею со складом отходов, полностью осознавая, что они не в курсе конструкционных новшеств этой модели. Поначалу Аксель с Густавом не хотели принимать мою идею и искали альтернативы, но они быстро сошлись на том, что у них просто нет выбора. Это был единственный отсек, в котором вы не могли натворить ничего серьезного, и принялись за его обустройство. Поверь, я бы сделала этот отсек значительно уютнее, если бы меня допустили к работам, но перебежчикам не сильно доверяют. Они боялись, что я там спрячу для вас что-то опасное, даже не подозревая, что это «что-то» там уже давно имеется.

Я три дня ждала, что вы сбежите. Но вы не сбегали, и ваше бездействие начинало меня раздражать. Знаешь, в чем была ирония? У вас все это время было значительно больше свободы, чем у меня. Я ведь не была взаперти, поэтому за мной присматривали гораздо тщательнее, чем за вами. У вас все это время была очень хорошая возможность сбежать, в отличие от меня, и я всеми силами пользовалась своим положением, чтобы увеличить ваши шансы на побег. Три дня подряд я действовала Акселю и Густаву на нервы, беспорядочно гуляя по первой палубе, заглядывая в разные помещения и в неожиданные моменты отправляясь выпить кофе. Три дня я своим подозрительным поведением старалась отвлекать все их внимание на себя, лишь бы держать их подальше от вашего пути к челнокам. На третий день я начала разочаровываться в ваших умственных способностях и убедила Илью дать мне поговорить с вами. Я долго обдумывала то, что скажу вам. Я практически прямым текстом заявила Ленару, что он олух, который упускает хороший шанс. Я прямым текстом сказала, что вы должны катиться к черту с этого корабля и не думать обо мне. Кажется, после этого до вас наконец-то снизошло озарение.

Разумеется, что-то опять пошло не так.

Вы с Ирмой сбежали, а вот Ленара, Эмиля и Петре заметил Густав прямо в двух шагах от шлюза. До насилия не дошло, но обвинения тут же полетели в меня. Я бы с радостью приняла на себя все удары, если бы побег вышел удачно, но раз половина моей команды осталась, мне пришлось изображать из себя дурочку, которая могла что-то перепутать в планировке моделей «Гаялов». Кстати, спасибо тебе, что назвал меня дрянью тогда по радио. Не знаю, искреннее ты это говорил или нет, но это, кажется, немного смягчило их по отношению ко мне. Запирать меня они не стали, но советов моих больше решили не слушать.