Тяжкий груз (СИ)

Но вот он посреди одного из самых безлюдных регионов космоса стоит перед дверью на продуктовый склад, сжимает нож в руке и готовится к встрече с еще одним мертвецом, который так же может многое рассказать. Петре заранее догадывался, о чем будет рассказ, но, как и каждый корреспондент, предпочитал услышать его вслух… или, в случае с мертвецом, увидеть своими глазами. К самому Бьярне он до сих пор не испытывал никаких эмоций. Возможно, он все же стал превращаться в циника.

12. Смерть всегда бессмысленна

Непосвященному человеку, избалованному цивилизацией (да, такому как Петре), могло запросто показаться, что буксиры дальнего следования отстали от своего времени на несколько веков. Внутри были механические кнопки, маленькие черно-белые мониторы, автоматические двери на устаревшей гидравлике, бортовой компьютер в четыреста раз больше, чем аналогичный ему на любой цивилизованной планете, и физические носители информации вместо цифровых. Но космоинженеры были иного мнения и не переставали утверждать, что эти громоздкие и в чем-то неуклюжие машины вобрали в себя самые величайшие технологические достижения за последнее тысячелетие, а все остальное — это лишь модные игрушки, которые порой создают больше уязвимостей, чем удобств.

На космическом буксире фаркоп был частью этих самых технологических достижений. Пронзая корабль насквозь, он врастал в корпус толстыми кореньями балок и в каком-то смысле скреплял отсеки вместе, не давая им развалиться даже после небольшого термоядерного взрыва. Если бы он представлял из себя обычную металлическую болванку, едва ли он мог бы кого-то впечатлить, но на деле он являлся самым прочным во вселенной механизмом, способным выдерживать нагрузки в сотни миллионов тонн, имея при этом в своей конструкции двигающиеся части. Из вентрального и дорсального бортов выглядывали его сцепные фитинги, которые в народе ласково звались колотушками из-за цилиндрической формы. Выпуская свои зубы-зажимы, они хватали сцепную головку стыковочных балок так крепко, что мягкая прослойка рабочих поверхностей слегка деформировалась, увеличивая контактное пятно и выдавливая наружу весь вакуум. Сам фаркоп обволакивался змеевиком, через который бесконечно прогонялся теплоноситель. Лишнее тепло передавалось от змеевика в фаркоп, а затем без серьезных препятствий распространялось по стыковочным балкам, чтобы балки были всегда теплыми и пластичными, а экипаж не сварился от излишков энергии, выработанной двигателями.

Зажимы фаркопа, несомненно, были мощными, но основная их функция была в том, чтобы не позволить сцепной головке сорваться с колотушки, и реальной физической нагрузки они на себя не брали. В общих масштабах это были обычные ничем не примечательные сцепные устройства, но как это объяснить двум людям, для которых разжать эти зажимы казалось столь же невыполнимой задачей, что и сдвинуть с места танк?

Этими двумя людьми оказались Радэк с Акселем.

Радэк настолько привык работать с Эмилем, что долгое молчание Акселя заставляла его нервничать, словно эту тишину издавал безнадежно сломанный двигатель, но он понимал, почему его поставили в пару с Акселем. Ленар все еще не до конца доверял гостям, и предпочел, чтобы при работах в условиях космоса рядом с каждым из гостей было доверенное лицо. По мнению самого Радэка это решение было слишком мягким — будь его воля, он бы даже не позволял гостям покидать первую палубу. Всего пару дней назад они выглядели как мертвецы, а сегодня их допустили к тяжелой работе. Не стоило иметь медицинского диплома, чтобы видеть в этом какую-то нестыковку. Но, как обычно, подобные вопросы сразу отошли на второй план, когда плазморез прогрыз новый проход в очередной переборке, и перед ними предстала металлическая стена с правильным изгибом.

— Вильма, мы у вентральной части фаркопа, — отчитался Радэк. — Нашла что-нибудь?

— Ничего про фаркоп, — разочарованно ответила она сквозь громкий шелест страниц. — Кажется, описание фаркопа находится в другом томе руководства.

— Аксель?

— Простите, но я всего лишь оператор, — совершил соседний скафандр виноватый жест руками. — Этими знаниями, наверняка обладает Уве, но… сами понимаете. Где остальные тома, тоже известно лишь Уве.

По его голосу проскользнула полная мрачной задумчивости тень, словно у пианиста, который посреди выступления забыл ноту, и позволил себе небольшую паузу, чтобы ее вспомнить. Его лицо не нужно было видеть, чтобы понять его чувства. Кроме Уве, который в данный момент все еще был заморожен, об устройстве фаркопа был осведомлен еще один человек, но его имя для Акселя до сих пор было чем-то, что предпочтительно обходить стороной.

По хлопку в эфире Радэк понял, что Вильма прекратила поиски и захлопнула похищенное с чужого корабля техническое руководство.

— Аксель, простите меня еще раз за то, что я тогда наговорила вам в лазарете, — вдруг выплеснула она им в уши. — Хотела бы я сказать, что тогда была не в себе, но понимаю, что меня это никак не оправдывает.

— Я не держу на вас обиды.