Тиберий. Преемник Августа

Хотя мы и не можем проследить в точности, должна была существовать определенная связь между процессами Вотиена и Клавдии Пульхры. На сей раз суд очень близко подошел к Агриппине, поскольку Клавдия была ее ближайшей подругой. Обвинения против Клавдии состояли в наличии связи с неким Фурнием и их намерении отравить Тиберия и извести его с помощью заклинаний. Это было громкое дело. Обвинение было представлено доносчиком Домицием Афром, который прославился как лучший оратор своего времени.

Насколько всерьез можно принимать подобные заявления в качестве реальной вины – вопрос спорный, искусство выносить приговор на основании косвенных улик, когда истинность трудно или нежелательно выяснить, изобретение не только последних лет. Домиций Афр в совершенстве владел этим искусством. В результате процесса всплыло имя Агриппины.

Узнав, что Клавдии готовы вынести приговор, она отправилась к Тиберию для выяснения отношений.

Разговор был примечательным.

Поскольку воспоминания Тиберия никогда не были опубликованы, вероятнее всего, его подробности дошли до нас от самой Агриппины через мемуары ее дочери Агриппины Младшей, матери императора Нерона.

Она застала его за жертвоприношением в храме Божественного Августа и сказала, что негоже воздавать почести Августу и одновременно преследовать его потомков. Дух этого божественного человека не сошел ни в одно из его изображений, но она, Агриппина, – его истинный образ и представитель. Единственная вина Клавдии в том, что является ее подругой.

И даже если так, высказывание было бестактным. Она не могла сильнее уколоть его, намекая на принцип наследования, лежащий в основании его власти. Тиберий ответил цитатой из греческой трагедии: «Не в том ли я повинен, дочь моя, что не царица ты?» Такое положение действительно выражало их отношения.

Она вышла из себя, узнав о приговоре Клавдии. Какова бы ни была в действительности вина, было очевидно, что Агриппина намеренно вовлечена в этот процесс. Тиберий отправился к ней для разговора. Она просила позволения вторично выйти замуж. Он не дал ответа. С кем она собиралась сочетаться вторым браком? Теперь был его черед оставить без ответа то, о чем лучше умолчать.

Все это отдаляло их друг от друга. Сеян постоянно заботился, чтобы предубежденность Агриппины становилась все сильнее. Теперь она постепенно приходила к выводу или делала вид, что приходила к выводу, будто Тиберий намерен ее отравить. На обеде с ним она подчеркнуто и нарочито отказывалась от пищи. Тиберий был бы бесчувственным человеком, если бы не понимал столь явно выраженных намеков. Чем менее ее туманные обвинения соответствовали истине, тем серьезнее он к ним относился. Даже если она сама в это не верила, ситуация сама по себе была достаточно неприятной. Если же верила – дело обстояло еще хуже. Тиберий имел дело с сестрой Агриппы Постума и матерью Калигулы.

Некоторые мысли и чувства, если их лелеять, пожирают и разрушают не хуже живых паразитов мозг и душу их хозяев. Возможно, Тиберий имел дело с сумасшедшей – однако именно на ее стороне оказались симпатии потомков в последующие двадцать веков.

В конце концов, он был не железным. Сказывалось утомление. Он все глубже уходил в себя. Однако удар, заставивший его удалиться из Рима в его второе изгнание, был нанесен с другой стороны. Он исходил от Ливии Августы.

Поскольку Ливия не оставила воспоминаний, нам неизвестны интимные подробности – реальные или воображаемые, – которые Агриппина сообщила потомкам. Светоний и сам использует оборот «говорят» в подтверждение своего рассказа. Есть много причин, почему Тиберий сопротивлялся попыткам своей матери контролировать его действия. Ливия не любила Сеяна и не приветствовала применение суровых мер в отношении Агриппины. Как и многие матери, она с неприязнью относилась к тесному общению своего сына с этруском. Тиберий пошел на это, несмотря на недовольство матери… Однако непосредственной и действительной причиной возникшего кризиса было другое. Она хотела, чтобы вновь получившие гражданство могли занимать места среди членов жюри.

Тиберий возражал. Ливия настаивала. Наконец он согласился с условием, чтобы сенат одобрил имена новых членов жюри, внесенных в список императором под давлением его матери. Столь ловкий поворот в споре вывел Ливию из себя. Чтобы доказать, что Тиберий вообще не соответствует своему положению и ничего не смог бы добиться без ее помощи, она продемонстрировала старые письма Августа к ней. Удар оказался гораздо сильнее, чем она предполагала, – Тиберий удалился в изгнание. Если судить по его последующему отношению к матери, он воспринял ее поступок как жестокий и позорный удар в спину. Это было все, чего он мог ожидать взамен многих принесенных им жертв и преданности делу, на которую способны немногие люди! В эти дни он больше не был прежним Тиберием. Он не мог – во всяком случае, он этого не сделал – обратить это в шутку. В любом случае он не был человеком, которого судьба наградила своими дарами!