Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

Те, кто поднял мятеж в Далматии и Паннонии, менее всего думали помочь тем самым царю Марободу. Никаких связей между германским царем и вождями восставших племен Иллирика не было. Хотя косвенно Маробод имел отношение к причинам недовольства римлянами в Подунавье и Далматии. Набор легионов для войны с германцами, их снаряжение, запас продовольствия для войска, насчитывавшего десятки тысяч воинов — все это как раз ложилось на плечи населения провинций, бывших базовыми для подготовки походов в Богемию. Конечно, главные причины мятежа, стремительно принявшего грандиозные размеры, лежали глубже, но перечисленные тяготы стали непосредственным толчком к открытому возмущению.

Маробод и его царство, находившиеся на краю гибели, были спасены. Тиберий был вынужден прекратить поход в Богемию и предложить Марободу мир. Разумный германец охотно принял римское предложение. В союзе с иллирийскими мятежниками он не видел для себя перспективы. Реально же представляя военную мощь Рима, он предпочел не рисковать и удовольствовался малым, дабы не потерять большее. Если не все.

Тиберия же ждала большая война там, где он уже стяжал себе воинскую славу. Но эта война оказалась много тяжелее предыдущей. Вся обширная территория между Дунаем и Адриатикой внезапно стала ареной военных действий. Не похоже, что восстание носило стихийный характер. Скорее всего, оно было очень хорошо подготовлено. «Мятеж начался так организованно, и каждый его этап имел столь точный стратегический план, что стало ясно, что эти действия были обдуманы и спланированы заранее».^{134}

Восставшие выставили огромное войско. «Они выставили почти двести тысяч пехотинцев, годных к ношению оружия, и девять тысяч всадников — огромную массу, покорную свирепейшим и опытнейшим вождям».^{135} Первая волна восстания охватила Далмацию, где предводителем стал вождь далматинского племени десидиатов по имени Батон Далматик.^{136} Его войску удалось осадить город Салону на Адриатическом море. Здесь, правда, его успехи закончились. Салона стойко защищалась, и сам Батон был тяжело ранен метким выстрелом из пращи. Но на других направлениях римлянам приходилось тяжело. Часть подчиненных Батону Далматику войск вторглась в римскую провинцию Македония и нанесла поражение римлянам в битве при городе Диррахии (совр. Дуррес в Албании). Некогда при Диррахии Гай Юлий Цезарь потерпел неудачу в сражении с войсками Помпея. Но тот не сумел воспользоваться своей удачей, и в дальнейшем Цезарь только побеждал. Эта параллель должна была успокоить римлян, которые еще не позабыли перипетий своих гражданских войн. Но пока все развивалось угрожающе. Вслед за далматами восстали паннонцы, которых возглавил предводитель из паннонского племени бревков, также носивший имя Батон. Его войска подступили к Сирмию, большому укреплению на востоке Паннонии и слияния рек Савы и Дуная. Падение Сирмия угрожало римлянам утратой всего Среднего Подунавья. Третье войско мятежников под командованием некоего Пиннета двинулось в направлении Италии, подступив к Наупорту и Тергесте (совр. Триест в Италии). Так что, в целом положение в Далматии и Паннонии выглядело для римлян достаточно скверно. Светоний назвал эту войну самой тяжелой для римлян из всех войн с внешними врагами после Пунических.^{137} Конечно, ни оба Батона, ни Пиннет не могли сравниться с грозным Ганнибалом, но численность врагов была беспрецедентной, а театр боевых действий был близок к Италиии и легко мог на ее земли переместиться. Войско Пиннета, собственно, как раз к этому и стремилось.

Далматы и паннонцы были, безусловно, грознее столь же многочисленных полчищ кимвров и тевтонов. То были плохо организованные орды варваров, сами толком не представлявшие целей войны с Римом. Их представители думали только о занятии новых удобных земель для проживания своих племен, ну и, конечно, о добыче воинской, захваченном добре побежденных. Далматы и паннонцы отнюдь не были закоренелыми варварами и потому опасность являли куда большую. Да и были они убежденными врагами Рима. «Все паннонцы знали не только дисциплину, но и язык римлян; многие были даже грамотны и знакомы с литературой. Итак, клянусь Геркулесом, никогда ни один народ не переходил так быстро от подготовки войны к самой войне, осуществляя задуманное. Римские граждане были уничтожены, торговцы перебиты; в области, наиболее удаленной от полководца, было истреблено большое количество вексиллариев, военными силами занята Македония, вызванный этой войной страх был настолько велик, что поколебался и ужаснулся даже стойкий, укрепленный опытом стольких войн дух Цезаря Августа».^{138}