Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

Первоначальный план был успешно осуществлен и войска одновременно прибыли на берега Амизии. Далее армия Германика, опустошив земли между Эмсом и Липпе, оказалась близ Тевтобургского леса, столь неприятного для римлян. Зрелище, открывшееся взорам испытанных воинов, было воистину ужасающим: «… посреди поля белели скелеты, где одинокие, где наваленные грудами, смотря по тому, бежали ли воины или оказывали сопротивление. Были здесь и обломки оружия, и конские кости, и человеческие черепа, пригвожденные к древесным стволам. В ближних лесах обнаружились жертвенники, у которых варвары принесли в жертву трибунов и центурионов первых центурий (трибуны — старшие офицеры легиона, их было шесть, в республиканское время они по очереди командовали легионом, в имперское время стали помощниками командира легиона легата, центурионы первых когорт — «примипилы», самые заслуженные младшие офицеры легиона. — И. К.). И пережившие этот разгром, уцелев в бою или избежав плена, рассказывали, что тут погибли легаты, а там попали в руки врагов орлы; где именно Вару была нанесена первая рана, а где он нашел смерть от своей злосчастной руки и обрушенного ей удара; с какого возвышения произнес речь Арминий, сколько виселиц для расправы с пленными и сколько им было для них приготовлено, и как, в своем высокомерии, издевался над значками и орлами римского войска».^{290}

Не менее, нежели сам разгром, римлян должно было ужаснуть жертвоприношение пленных трибунов и примипилов. Нечто подобное произошло только во время восстания Спартака, когда вождь восставших рабов и гладиаторов принес в жертву в память о своем погибшем соратнике Криксе триста пленных римлян.^{291}

Германик распорядился о достойных похоронах останков погибших соотечественников и первым уложил в основание насыпанного могильного кургана кусок дерна. Когда Тиберий узнал об этом, то он упрекнул Германика в нарушении старинного обычая: ведь Германик был уже жрецом-августиалом, а обладатель жреческого сана не должен был прикасаться к мертвым.

С точки зрения строгого соблюдения обычаев предков Тиберий был прав, но Германик, нарушая обычай, соблюл закон нравственный и упрек был им едва ли заслужен.

Теперь предстояло сражение с войском Арминия. Германский вождь действовал, следуя своей обычной тактике. Германцы расположились на открытом поле и, когда Германик обрушил на них всю свою конницу, сначала, по приказу Арминия, отошли к лесу. Когда римляне стали их преследовать, то из лесистого ущелья на них обрушились свежие силы врага. Конница римлян была приведена в полное замешательство, а спешно брошенные ей на помощь вспомогательные когорты беглецы просто смяли, чем усугубили общее смятение. Сражение уже шло по Тевтобургскому сценарию, но тут подоспел боевой строй легионов во главе с самим Германиком. Арминий, не искушая судьбу, велел своему войску отойти.

Разгрома удалось избежать, но о победе и думать не приходилось. Арминий отошел, но конницу и вспомогательные части он потрепал изрядно. Римляне же особого урона германцам не нанесли. Внешне противники разошлись без перевеса на чьей-либо стороне.^{292} Фактически же Германик потерпел явную неудачу. Его план сражения провалился: атака конницы не удалась, вспомогательные когорты были введены в бой бестолково и только усугубили общее расстройство. Отход Арминия при появлении строя легионов Германика бегством и даже признанием превосходства врага не был, а являлся разумной осторожностью, стремлением сберечь свои силы. Главное, римляне даже не пытались преследовать противника. На следующий же день Германик решил возвращаться к Рейну. Таким образом, похороны останков воинов из легионов Квинтилия Вара стали единственным достижением этого похода Германика против Арминия.

Отходить римское войско, согласно приказу своего главнокомандующего, собиралось тремя путями. Конница вновь должна была идти морским берегом к устью Рейна, свои легионы Германик отправил в римские пределы тем же водным путем, каким и пришли они к берегам Эмса. А Авлу Цецине с его войском Германик определил кротчайший путь к Рейну через так называемые «длинные гати». Они являли собою узкую тропу среди обширного пространства болот. Когда-то ее проложил знаменитый римский военачальник Луций Домиций Агенобарб, и римлянам она была хорошо известна. Но за прошедшие годы ее замечательно сумели изучить и германцы. В родных лесах и болотах они чувствовали себя хозяевами положения, да и были таковыми. В результате Арминий, двигаясь самой короткой дорогой, опередил менее подвижное из-за тяжелого снаряжения римское войско и солдаты Авла Цецины во главе со своим полководцем оказались в окружении. Торжествуя грядущую победу, Арминий воскликнул к восторгу своего войска: «Вот он Вар и вторично скованные той же судьбой легионы!»^{293}