Тибетский бальзам (СИ)

Ответ ему не нужен, он и так его знает. Резко сбившееся с полминуты назад дыхание говорит лучше всяких слов. Ладони возвращаются на плечи и скользят по предплечьям. Твердо намереваясь освободить ее руки из плена подушки, врач легко, аккуратно тянет их в стороны, разводит и укладывает вдоль тела. Еле касаясь подушечками пальцев тонкой и очень чувствительной кожи на локтевых сгибах, рисует воздушную линию к запястьям, вкладывает её пальцы в свои; ощутимо сдавливая, медленно пропускает между фалангами от основания до самых кончиков, отпускает, и кисти тут же безвольно падают на простынь. Захватывает запястья в кольцо, в плен, сводит их за спиной, перехватывая одной рукой.

— А так?

«Делай со мной, что хочешь…»

С губ срывается еле слышный протяжный стон, она больше не в силах его сдерживать. Он с ней играется, доводит до какого-то безумия, ничего для этого не делая, ему нравится следить за реакцией ее тела, видеть её напряжение, слушать дыхание, нравится мучить. Он абсолютно никуда не торопится.

— А так?

Склонившись к основанию шеи, невесомо касается кожи горячими сухими губами, касается в самой запретной зоне – под мочкой уха, касается чуть выше, в месте, где в агонии пульсирует сердце. Она срывается и падает, падает, падает, тело пронизывают разряды тока, нутро обдает кипятком. Тело просит немедленной разрядки, но он выжидает. Ксюша бессознательно подставляет поцелуям шею, её бьет мелкой дрожью, пока он, издеваясь над ней, ведет их дорожки по позвонкам, ниже и ниже, сантиметр за сантиметром, задерживаясь между лопаток. Лопатки сводит, ноги сводит, она с усилием сжимает бедра, пытаясь погасить пожар по низу живота, и он, конечно же, это прекрасно чувствует. Ухмыляясь, отпускает запястья, продолжая свою дорожку поцелуев, мучительно медленно двигаясь к пояснице. Пальцы нырнули под живот, глубже, дальше, сжали мышцы, спустились чуть ниже, и бедра тут же ответили, приподнимаясь, освобождая путь.

Она не помнит себя: кто она, что она и зачем. Животное желание захлестывает, топит ее, уничтожает её мораль, принципы, стирает память о мечте и обязательствах. Амнезия – полная, беспощадная, жестокая – разрушила память. Нет ничего, есть только здесь и сейчас, его сильные наглые руки и сухие теплые губы, их сбившееся дыхание, голос, который слышится словно издалека, и… … …

— Ксения, Вас что, знобит?

… И отрезвляющий запах тибетского бальзама.

***

Сознание плывет, пока он, рассматривая узоры ткани и теней, невольно прислушивается к учащающемуся дыханию девушки, все явственнее чувствует под поверхностью ладоней дрожь. Понимание, что именно всё это означает, проскальзывает в голову, в мозг, опьяняет, лишая остатков рассудка. Пальцы все также не отклоняются от маршрута ни на сантиметр, но в своем воображении он их давно отпустил, разрешил им творить, что хотят, и они творили. В его воображении они уже давно исследовали абсолютно каждый миллиметр ее тела, не пропустив ничего, ни единой выемки, ни одного изгиба. В его воображении он давно пересек все возможные границы, нарушил все клятвы, пренебрег всеми запретами, которые сам наложил. … … … Перегнувшись через нее, отвернувшейся к противоположной стене, опираясь на локоть, приподнимая ее подбородок пальцами свободной руки, целует. Сначала осторожно, задавая вопрос… … … В его воображении.

… … …Она отзывается с такой готовностью, словно только этого и ждала! Реагирует так, словно желает отдать ему себя без остатка… Поворачивается к нему, обвивая шею руками, притягивая к себе, лишая равновесия, контроля и остатков разума… … … В его воображении. В его слетевшим со всяких тормозов воображении, воспаленном от передоза пришедшихся на единственный день событий воображении они друг друга терзают с таким отчаянием и такой яростью, будто решили поквитаться друг с другом за не случившееся полгода назад в клубе, будто им, наконец, представилась единственная возможность расплатиться с жизнью за всё, что она уже каждым из них совершила и еще совершит. Она кусает его в плечо… … …

Сколько времени прошло? Одурманенный моментом, врач не хочет прекращать издевательство над самим собой. Эта дрожь может означать только одно…

Сахарный поссум, выбравшись из открытой клетки, забрался на кровать, а оттуда, цепляясь своими острыми коготками за ткань рубашки, перебрался на Юрино плечо, тут же возвращая его из мира фантазий в суровую, жестокую реальность. Обнюхал мокрым, холодным носом шею, явно раздумывая, лезть ли врачу на голову или остаться на месте.

«Что ты творишь!? О чем думаешь!?»

Маленький зверек только что уберег его от ошибки, исправить которую будет невозможно. Кажется, он был всего в нескольких секундах от того, чтобы, запустив ладони под её живот, подтолкнуть ее, перевернуть, заставить открыть глаза и посмотреть на себя, найти в них подтверждение своим догадкам и сорваться в бездну…

«Спасибо, друг…»

Девушку колотило настолько ощутимо, что в какой-то момент на смену разбушевавшемуся воображению пришел липкий страх.

— Ксения, Вас что, знобит? Ксения?

— Немного…