Тибетский гамбит

Дело было на склонах Джомолунгмы. Погибла группа альпинистов, состоявшая из двух югославов и проводника-тибетца. Со мной была «Тибетская Книга мертвых», и друг погибшего, другой проводник, уговорил меня подняться из базового лагеря в тайный высокогорный монастырь, чтобы провести там посмертный обряд по канонам этой книги.Почти 2 часа мы непрерывно карабкались по острым гребням без всякой тропы, поминутно увязая в целиковом снегу. Мои усы и борода обледенели в сплошную корку, кольцом охватившую рот и оставляющую лишь небольшую дырку для свистящего дыхания. Я уже плохо соображал, куда мы двигаемся и зачем, тело устало и готово было отказать в любую минуту. Страшно хотелось посидеть прямо в снегу, хотя бы совсем немного... Но мой мозг знал — это смерть...И вдруг я увидел впереди человека, сидящего на краю заснеженного карниза. Это было похоже на галлюцинацию истощенного разума, будучи настолько неправдоподобным. На высоте 6,5 км, в жути смертельного холода и режущего тело ветра, на отвесной обледеневшей стене в позе лотоса сидел бритоголовый юноша, на теле которого трепыхалась лишь темно-красная туника буддистского монаха. Он был всего лишь в 10 м от нас, и я даже различал застывшие черты его лица, слегка припорошенные снегом...Не останавливаясь, мой проводник перевалил за очередной скальный гребень и пропал из виду. Я поспешно последовал за ним, взобрался на эту площадку и оторопел окончательно... Взору моему предстала небольшая котловина между скал, заполненная снегом. На краю ее в сугробе стояла большая черная тибетская палатка — банаг. Она шьется из ячьей шерсти и обычно используется пастухами-кочевниками. В центре же площадки находился типичный ритуальный тарчок: мачта с растяжками, на которых трепетали десятки истерзанных ветром, разноцветных молитвенных флажков. Под мачтой возвышалась куча полузасыпанных снегом черепов и рогов домашних и диких животных. Святилище было окружено кольцом из десятка снежных конусов метровой высоты, которыс со стороны были похожи на засыпанные снегом каменные ритуальные ступы — чортваны.Но не это так поразило меня. Я увидел еще несколько человек, неподвижно сидящих, как и первый, на снегу и одетых лишь в монашеские туники. Они были совсем молоды и, казалось, совершенно не обращали никакого внимания ни на смертельный холод, ни на нас с проводником...Из палатки вышел пожилой монах и пригласил нас войти. Внутри чуть тлела кучка сушеного ячьего навоза, над которым висел большой закопченный чайник. Рядом, перебирая четки, сидел маленьким сухощавый человек с круглолицым морщинистым лицом, одетый в оранжевый халат ламы. Поздоровавшись, он выслушал Юджи, а затем стал что-то говорить ему, с укоризной кивая в мою сторону. Затем он заговорил со мной на хорошем английском языке и неторопливо выспросил все: о моей жизни, о путешествиях по Тибету, о «смерти» в Лхасе и о человеке, давшем мне священную книгу. Он взял ее в руки и долго молча гладил ладонью, будто общаясь с кем-то живым...— Ладно, ты не посторонний среди нас... Отдохни пока. Мне же надо подготовиться к обряду, ради которого вы пришли.Но после увиденного я будто и забыл об усталости. Тысячи вопросов были готовы сорваться с моих уст: что это за высокогорный гомпа, зачем нужны такие суровые условия, кто эти сидящие на снегу юноши, как они вообще живы?Лама очень торопился начать обряд чтения Бардо Тодол и, занялся приготовлениями к нему, поручив пожилому монаху ответить на все мои вопросы. Мы вышли с ним к тарчку, и то, что я там узнал, мне самому до сих пор кажется неправдоподобным.Оказывается, все эти юноши, обладающие, казалось бы, невероятными способностями, являются обычными трапа, то есть ламами-учениками из монастыря Ронгпу. Обучение каждого тибетского ламы включает в себя изучение искусства тантрийской йоги и овладение ее различными духовными практиками. В данной обители эти траппа учатся вырабатывать в себе внутреннее тепло, именуемое тумо. Слово это переводится, как «легкое пламя» и означает энергию, которую адепт йоги способен улавливать из всеобщей энергии-времени, разлитой в пространстве вокруг нас.

Умение вырабатывать тумо, конечно, помогает телам лам, особенно отшельникам, легко переносить холод и лишения тибетских иысокогорий. Ведь в своих заледенелых пещерах — тапугах они находятся в одних набедренных повязках и используют огонь только для приготовления чая. Но тепло для тела — это побочный эффект тумо. Это внутреннее «пламя», по большому счету, нужно им вовсе не для этого. Речь идет не о материальном огне и тепле, а о совершейной духовной энергии, способной созидать и совершенствовать все сущее. Владеющий этой священной магической силой способен делать со своим телом все, что угодно, но это только ради высшей цели: получить право служить Кайласу. Овладение каждой из десятков духовных практик йоги требует очень длительного времени и неимоверных усилий над собой. Вот и эти юноши сейчас уже находятся как бы в высшей школе тумо.