Tiffani Rayz Svyatoy Greshniki 5

каждым его произнесенным словом, словно само солнце приблизилось, чтобы его

21

Святой. Тиффани Райз

послушать. Однажды зимой она видела мужчину на углу улицы, играющего на старой

виолончели. Виолончель в зимнюю ночь посреди замерзшего города - так звучал его

голос.

Она села, когда приход сел, и даже сидя ее сердце возвышалось.

Женщина читала Ветхий завет.

Мужчина читал Новый завет.

Священник читал Евангелие.

Она не услышала ни единого слова. Она слышала только музыку. Даже когда

начались и окончились гимны, она все еще слышала музыку.

Она опустилась на колени, когда прихожане опустилась на колени, и помолилась,

когда прихожане помолились. И когда пришло время вставать для Эвхаристии, она

снова встала.

На ногах, которых больше не чувствовала, девушка неуклонно шла к алтарю.

Хотя она и шла по собственному желанию, все же чувствовала напряжение. Этот

золотой шнур сам собой обернулся вокруг ее сердца, и она была готова идти куда

угодно за ним. Он вел ее к нему.

С каждым шагом она приближалась к нему, шнур затягивался, и все же, чем

сильнее он стягивал, тем больше радости она испытывала.

В ее голове промелькнули картинки. Взмах белых крыльев. Горящая стрела.

Витражи под ногами. Его руки на ее лице. Его губы на ее губах. Его рот на ее груди.

Его кожа на ее коже. Его тело внутри ее тела. Его сердце в ее сердце и в его руках...

От дьякона она взяла облатку, произнесла «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеАминь» и целиком ее проглотила.

От священника она приняла чашу с вином. Поднесла чашу к губам, и рукав ее

рубашки сполз, обнажая ее руку и два следа от ожога на запястье. Она посмотрела ему

в глаза и увидела некую вспышку в них, что-то, что не смогла описать словами. Как

будто он узнал ее, как будто он где-то видел ее прежде и сейчас пытался вспомнить

где. Она знала, что никогда не видела его. А если и видела, то никогда бы не забыла.

Золотой шнур затянулся еще сильнее.

- Кровь Христа, - прошептал он мягче, чем говорил другим, так тихо, что она

наклонилась ближе, чтобы его расслышать.

- Аминь.

Их пальцы соприкоснулись, когда она вернула ему чашу, и Элли вернулась на

свое место. Она подобрала свой роман с пола, закрыла его и запихнула в рюкзак.

Месса закончилась. Все были благословлены идти с миром. Но Элеонор не

ощущала спокойствия, и не ощутит его, пока не поговорит с ним.

С ним? С кем «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыес ним»? Когда дошла до вестибюля церкви, Элли поняла, что не

знает, как звали нового священника. Она должна узнать. Сейчас.

Она увидела, как ее мать шепчется с группой пожилых женщин у двери флигеля.

Вероятно о том, что новый священник был слишком юн, слишком неопытен, слишком

симпатичен. Как будто такое сочетание бывает.

- Хороший день. Я иду домой, - обратилась она к матери и поспешно

ретировалась, прежде чем та успела что-то возразить.

Все прихожане окружили их нового священника. Но ей все равно удалось его

увидеть. Он возвышался над большинством из них. Должно быть, он был ростом в

шесть футов или больше. Смотря поверх толпы, он встретился с ней глазами, словно

искал. Она беззвучно произнесла: «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеЯ буду ждать тебя».

Она проскользнула через боковую дверь и принялась наблюдать за тем, как

разъезжаются машины. Вскоре на стоянке не осталось ничего, кроме блестящего

черного мотоцикла. Даже с противоположной стороны парковки она могла разглядеть

его очертания, хромированные детали, сияющие на мартовском солнце. Она никогда

22

Святой. Тиффани Райз

не видела ничего прекраснее, кроме мужчины, пересекающего тротуар в его

направлении. Осторожно, как можно тише, она вышла из тени и последовала за ним к

мотоциклу.

Он оставил черное облачение духовника. Отец Грег всегда носил обычную

черную рубашку и черный жакет поверх нее, обычно без белой колоратки. Но этот

священник был в более официальной и тяжелой черной рубашке священника. Для нее

она выглядела европейской. Она никогда не видела священника, выглядевшего так...

Она не могла подобрать слово. Элегантно?

Он дошел до мотоцикла, остановился, но не обернулся.

- Я все думал, куда ты пошла, - сказал он, снимая шлем с руля. Он развернулся к

ней лицом. - Ты сказала, что будешь меня ждать.

- Вы идиот. Вы ведь знаете это? - спросила она.

Он изогнул бровь. Элли засунула руки в карманы и уставилась на него.

- Разве?

Он сел на мотоцикл, и она шагнула перед ним.

- Вы хоть представляете, что у вас между ног? - спросила она.

- Я хорошо осведомлен о том, что у меня между ног, - ответил он, не переставая

улыбаться. Она прищурилась на него и подошла ближе, зажав переднее колесо между

коленями.

- Тогда вы знаете, что это «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеДукати». 907 I.E, - сказала она.

- Правда?

- Он черный. Никогда не видела черного. - Она обошла байк. - Вы хоть