Тифлис 1904

– Они заставили убить кровника, заставили. Я не хотел.

– Кто заставил?

– Большие люди, – глухо сообщил абрек.

– Какие? Назови имена, должности.

– Я же говорю, не знаю. Простой абрек, кто мне скажет? Они давно уже используют Динда-Пето. И не только. Все разбойники в крае платят, чтобы их не поймали. Не будешь платить – стражники тебя убьют. Шмыткин сказал: если я не кончу того поручика, покровительство снимут.

– И что тогда?

– Тогда конец. Рано или поздно застрелят. Шмыткин приказал – я исполнил.

– Это полиция? Покровительство за деньги оказывает полиция?

– Полиция или кто еще – какая нам разница? Они не представляются. Мы видим лишь посредников в низких чинах. Но все очень строго. Плати десять процентов и делай, что хочешь. Однако так не везде. В Закатальском округе покровительства нет. В Горийском уезде тоже.

– А обмен меченых купонов?

– Там другие расценки. Пятнадцать процентов было, а теперь они повысили до двадцати. Любые бумаги и любые суммы.

– Почему повысили?

– Шмыткин сказал, стало труднее. В Петербурге пронюхали, послали сюда сыщика. Тебя, значит. Вот расценки и выросли.

Алексей Николаевич вернул пленника в камеру и пошел на телеграф. Там он отбил депешу: «Губернатору Свечину, сс Трембелю. Абрек Динда-Пето мною арестован. Завтра будет доставлен в Тифлис. Данной министром внутренних дел властью приказываю задержать помощника полицмейстера Шмыткина. Принять меры к его изоляции. Кс[38] Лыков».

После этого питерец навестил начальника округа. Тот читал протокол изъятия вещей у Борева.

– Однако награбили ребята, – сказал он, отодвигая бумагу. – Спасибо, Алексей Николаевич. Пришел, увидел, победил. Вот это я понимаю: сыщик. А мы тут…

Лыков вспомнил слова абрека, что в Закаталах ему покровительства нет. И смягчился. Павлов, при всем его стариковстве, был честный служака. А капитан Гвелисиани просто молодец.

– Андрей Павлович, я завтра возвращаюсь в Тифлис. Нужен конвой. Мы, помните, говорили про елисуйцев?

– Помню. Штабс-ротмистр Магрурыбал Хан-Елисуйский будет здесь через сорок минут.

– Без меня прошу не начинать.

В ожидании хана коллежский советник пошел к товарищу. Он вывел Имадина за ворота и спросил, указав вниз:

– Видишь это?

К форштадту спускалась дорога, по обеим ее сторонам росли платаны.

– И что?

– Завтра утром мы будем спускаться по этой дороге. Где бы ты поставил засаду?

– Слева, на полпути вниз.

– Я бы тоже. Мишени некуда будет деться. А стрелку легко убраться в лес.

– Что ты предлагаешь?

– Встань там с полуночи и будь наготове.

Чеченец усмехнулся:

– Хочешь, чтобы я поймал их, как ты поймал меня?

– Думаю, стрелок придет один. Но возможно все. Может, дать тебе напарника? Капитан Гвелисиани – храбрый человек, он не откажется.

Имадин задумался, потом произнес:

– Храбрости мало, нужна еще опытность. А капитан стоял когда-нибудь в засаде шесть часов? И чтобы ни одна ветка под ним не хрустнула?

– Не знаю. Можно спросить.

– Нет, тут требуется разбойник.

– Или бывший пластун, – засмеялся Лыков, имея в виду себя.

– Бывший пластун? – не понял чеченец. – Такой, как Безвуглый?

– Ты знаешь этого бандита? Расскажи мне о нем. Он тоже из пластунов?

– Да. Очень опасный. Дезертир, сбежал из Четвертого Кавказского пластунского батальона. Причем был там унтер-офицером.

– Не может быть! Кто же пустил такого в унтера?

Алибеков пояснил:

– Кажется, у вас это называется инструктор. Он обучал новобранцев пластунским приемам. Лучший стрелок округа, а также победитель в соревновании Тифлисского гарнизона по рукопашному бою. Еще Безвуглый любит криви, это грузинский кулачный бой. В Сурп-Карапетовском овраге дерутся на деньги. И в чидаоба участвует, это уже борьба. Она бывает в саду «Италия» на Михайловском проспекте. И там, и там пластун часто побеждал.

– И что же сбило его с пути?

– Видать, был гнилой, вот и треснул. Как-то его поставили в воскресенье под ранец по пьяному делу. Он рассердился, ударил фельдфебеля. Угодил на гауптвахту. Откуда сбежал, перебив караул.

– Недооценили? – понял сыщик.

– А кто знал, что он такой? Теперь вот знают, а поймать не могут. У Безвуглого шайка в несколько человек, собрал из дрянных солдат. И другие ему помогают.

– Шайка из военных? Плохо.

– Чего уж хорошего… – согласился чеченец. – У них знакомства по всем полкам. В каждом найдется кто-нибудь с гнильцой. При оружии, и полиции в казармы вход запрещен. Они собираются на грабеж, а потом раз! – и нету их.

– Где искать Безвуглого, знаешь?

– Сидел в Шантахе, но теперь куда-то скрылся. Он осторожный, часто меняет адреса.

– Ясно. Ну, готовься.

Лыков пошел на совещание. У начальника округа уже сидел туземец воинственного вида, затянутый в портупею. Он говорил по-русски очень плохо, и Гвелисиани помогал ему объясняться.

Коллежский советник потребовал выделить ему в конвой десять опытных людей.

– Как повезете пленников? – спросил Павлов.

– Пленника, – поправил его питерец. – Измаил Борев ваш, нас он не интересует.

– Ну, пусть одного Чолокова.

– Верхами до станции Цнорис-Цхали железной дороги Баку – Тифлис. Придется проехать Белоканы и Лагодехи, переправиться через Алазань. Допускаю засаду.