Тифлис 1904

– Иосиф Хахиевич, тут сто рублей. Берите, не стесняйтесь, это казенные. Такое дело нам поручили, что в расходах не скупятся.

Пограничник навострил уши.

– Какое дело?

– Сейчас все расскажу. Пока вот что. Поселитесь ближе ко мне, так, чтобы нам с вами проще было видеться. Встречи каждый день с утра, для инструкций. По большей части они будут касаться бытовых вещей. Но однажды, почти наверняка, дело дойдет до боя.

Глаза Топурии сверкнули, рука легла на эфес шашки. Но коллежский советник заговорил о другом:

– Расскажите сначала о себе, Иосиф Хахиевич. Надо же знать, с кем в бой идешь.

– Слушаюсь.

– Вам сколько лет?

– Сорок.

– И все еще штабс-ротмистр. Почему так?

Офицер опять смутился. Драки он не боится, а начальства робеет…

– В пограничном корпусе, как и в армии, медленное чинопроизводство, – начал Топурия. – Я служу, как умею. Начальство вроде бы довольно, однако вот… Под судом или следствием не был, взысканий и выговоров нет.

– Продолжайте, Иосиф Хахиевич. В общих чертах, что и как.

– Родился в Кутаиси. Из дворян. Закончил гимназию, потом Тифлисское пехотное юнкерское училище… по второму разряду. Вышел в Сто пятьдесят первый пехотный Пятигорский полк подпоручиком в девяносто третьем году. В девяносто седьмом произведен в поручики, в девятьсот первом – в штабс-капитаны. Шестнадцатого февраля этого года перешел на службу в корпус пограничной стражи, с переименованием в штабс-ротмистры.

– То есть пограничник вы всего три месяца?

– Да.

– Женаты?

– Холост.

– Я все понял. Теперь слушайте задачу.

И сыщик рассказал своему подчиненному все с самого начала. Не утаив ничего важного. Резюмировал он так:

– Преступники нанесут удар, им некуда деваться. Рано или поздно я все раскрою, они это уже поняли. Придется караулить мою скромную персону. Дашнаки один раз напали, но обожглись. Второе нападение они подготовят более основательно. Честно говоря, жду его со дня на день… Хорошо, что вы появились.

– Нападут именно дашнакцаканы?

– Нет, не обязательно. Здешние бандиты, горные абреки, эсеры-боевики… Может быть кто угодно.

– Однако, Алексей Николаевич. Трудно вам.

– Всем трудно. И вам, Иосиф Хахиевич, придется нелегко. Как видите постановку охраны?

– Может, еще людей попросить?

– Хватит четверых. Я и сам пока на что-то гожусь.

Штабс-ротмистр задумался, потом сказал:

– Больше одного человека в смену не выходит.

– Одного достаточно.

– Алексей Николаевич, давайте так условимся. Я прихожу к вам утром, вы сообщаете свой день. Где, куда, когда. Мы вместе решаем, сколько вам дать охраны. По обстоятельствам.

– Верно. День на день не приходится.

– Вы думаете, в самой гостинице вам ничего не угрожает?

– Конечно. Главная улица, главная площадь. Все на виду.

– А я как раз тут бы и напал, – сказал штабс-ротмистр.

– Вот как?

– Тут вы не ждете, потому бы и напал.

– Логично, – согласился Лыков. – Наверное, выходить из «Кавказа» придется всегда в чьем-то сопровождении.

– Точно так!

– Согласовали. Поверьте, Иосиф Хахиевич, я хочу жить не меньше вашего. Вернуться домой, увидеть жену и детей… Так что глупой храбрости от меня не ждите.

– А и хорошо.

Отношения с пограничниками у коллежского советника сразу наладились. По утрам они с Топурией решали, как охранять питерца. В административные инстанции тот шел под конвоем штабс-ротмистра. Получалось солидно: вроде как сыщик ходит с адъютантом. Визиты попроще доставались солдатам. Приказом по отряду им было разрешено, в нарушение уставных требований, носить револьверы. Причем офицерские самовзводы! Чтобы не цеплялись патрули, нижним чинам выдали соответствующие бумаги, и те страшно возгордились… Но службу несли исправно и близко к сыщику никого просто так не подпускали.

Когда наступил вторник, Алексей Николаевич сказал Топурии:

– Сегодня в девять пополудни я иду к женщине. Там меня караулить не надо. Неловко. По пятницам тоже так будет…

Штабс-ротмистр молча кивнул, подождал объяснений, но не дождался. Сам ни о чем спрашивать не стал, и вопрос решился легче, чем опасался сыщик.

Все бы ничего, но Плеве время от времени донимал чиновника особых поручений начальственными телеграммами. Алексей Николаевич наладился писать ему еженедельные отчеты. Чтобы письма не перлюстрировали, он использовал прием, подсмотренный в Петербургском охранном отделении. Сыщик клал письмо в один конверт, который помещал во второй. Затем прорезал снаружи отверстие, в том месте, где сходились клапаны. И запечатывал. Сургуч протекал внутрь и прилипал к внутреннему конверту. Такие послания невозможно было вскрыть, не повредив печать.

Глава 12 Кто друг, кто враг?

Агент полицмейстера Галуст Вартапетянц понравился Лыкову. Молодой, смешливый, глаза умные, не без лукавства. Он выслушал задание и сразу ничего не стал говорить.

– Получите запись в формуляр и наше негласное содействие, – вкрадчиво пообещал Ковалев. – И окажетесь где-нибудь в хорошем месте. Например, в акцизном ведомстве.

– А как быть с судом? Мне ведь придется давать там показания.

Лыков счел нужным вмешаться: