Тифлис 1904

Но история на этом не закончилась. Вечером титулярный советник (его фамилия была Злогостев) вышел со службы. Огляделся и неспешно двинулся в сторону Муштаида. Там начал делать променад. Посмотрел на летней сцене Артистического общества пьеску «Посыльный № 666». Выпил бутылку пива завода Дитриха. Погулял по аллеям, послушал духовой оркестр Тифлисского гренадерского полка, сыграл три партии на бильярде. Скоротал вечер с удовольствием, и не очень задорого. Когда стемнело и в саду зажгли керосиново-калильные фонари, чиновник собрался уходить. Вдруг кто-то тронул его за рукав. Оказалось, это был загадочный дневной посетитель.

– Опять вы, сударь? С кем хоть имею честь?

Но «сударь» молча кивнул на дальний конец сада и пошел туда решительным шагом.

В Муштаиде была освещена лишь главная аллея, вся остальная часть сада пребывала в темноте. Публика давно жаловалась на это, полицмейстер выписал несколько предписаний городской управе, но ничего не менялось. Время от времени на неосвещенных аллеях кого-то грабили. Вот и сейчас Злогостев замешкался: боязно. Но чернявый удалялся, не оглядываясь. И титулярный советник, наскоро перекрестившись, отправился следом за ним.

Они дошли до ограды шелководческой станции. Там незнакомец сказал негромко:

– Зови меня Азвестопуло.

– Ну?

– Расскажи про Безвуглого. Давно его?

– Две недели назад.

– А куда делся Баграм-бек?

– Отослали на ревизию. Сначала в Эривань, оттуда в Шушу. Потом, говорят, в Темир-Хан-Шуру.

– Алексей Алексеич ничего не говорил?

– Козюлькин?

– Какой же еще? Насчет Одессы. Мы из двадцати процентов договаривались.

Злогостев откашлялся для солидности и ответил:

– Мне про тебя никто ничего не говорил. Но теперь двадцать пять.

– Я уж понял, – зло прошептал Азвестопуло. – Захребетники! Мы там жизнями рискуем, а вы…

– Будешь ругаться – уйду, – пригрозил титулярный советник. – И жди тогда, когда Алексей Алексеич из Франции возвратится. До осени и прождешь.

Чернявый отвернулся, видно было, что он с трудом себя сдерживает. Проглотив матерщину, сказал:

– Черт с вами. Обратно не повезу. Только пусть бек даст телеграмму в Одессу, что условия изменились. А то меня за эти пять процентов на Луну отправят.

– Говорю же, он долго не приедет.

– Когда приедет. Ну, двинули?

– Куда? – опешил Злогостев.

– Товар смотреть. Или ты его завтра так примешь, под честное слово?

– Далеко ехать-то?

– Номера «Кутаис», это на Солдатском базаре. Извозчик за мой счет, не бойся.

Тут только казначейский заметил, что в правой руке его собеседник держит револьвер. Он охнул и оглянулся на свет фонарей.

– Ты что, дядя? А, это… Не дрейфь, ты живой нужен, не дохлый!

Они сели в фаэтон и потрусили на правый берег. В номерах Азвестопуло вытащил из-под кровати клеенчатый чемодан, открыл его, а сам отошел к двери:

– Гляди. Все, как договаривались.

Тифлисец огрызнулся:

– Говорю же: мне про тебя инструкций не оставляли. Вообще, об этом деле я с тобой говорить не должен! Вдруг ты сыщик?

– Сыщик… Ты проверь, проверь. Сыщик! Ишь тоже… Цену набиваешь? Мало двадцати пяти процентов?

Злогостев спросил, глядя одесситу прямо в глаза:

– Кто назвал Баграм-бека?

– Латунный. Это…

– Знаю.

Титулярный советник заметно успокоился. А когда посмотрел доходные бумаги, повеселел:

– Хорошие. Первоклассные!

– А ты думал, Азвестопуло туфту привез?

– Где добыли?

– Газеты надо читать, – важно ответил налетчик.

– Но условия, как я сказал.

– Понял я, понял. Про телеграмму только не забудь. Я как раз до осени погуляю. В Грецию хочу съездить, к родне. Ни разу не был. Вернусь к сентябрю – будет тогда телеграмма?

– К сентябрю точно будет, – успокоил продавца тифлисец и стал пересчитывать серии. Получилось двести три тысячи.

– Вроде шесть лишних? О другой сумме говорили.

– Добавили маленько, чтобы опять не ездить, – пояснил налетчик и вдруг осклабился: – А сказывал, что разговору обо мне не было! Болтун.

– Осторожность не помешает… Так. Двести три. Минус четверть, остается сто пятьдесят две тысячи двести пятьдесят рублей. Тебе какими купюрами приготовить?

– Половину сотенными, половину пятисотрублевыми, но из них тыщу мелочью: пятерками да десятками. Мне же ездить с ними до осени.

– Золотом могу дать часть, – предложил чиновник.

– Сколько? – заинтересованно спросил бандит.

– Тысяч тридцать.

– Давай! В Греции золото любят.

– Золото везде любят, – усмехнулся титулярный советник. – Приходи к двенадцати часам, раньше не успею.

Надел шляпу и был таков.

Отчаянный грек посидел, помолчал, потом стукнул кулаком в стену. Вошел пограничник Иванов-второй, одетый по-мещански.

– Завтра в двенадцать в кабинете Злогостева.

– Слушаюсь, ваше благородие!

– Только выжди минут десять. Вдруг он спрятался и дверь высматривает, не бежит ли кто в полицию.

– А я двором и сразу в Малую Грязную улицу. Разрешите выполнять?

– Ступай.