Тигана

– Ты мне дороже всех, живущих в этом мире, – сказал Алессан спокойно и серьезно. – Ты мне больше, чем брат. Я ни за что на свете не причинил бы тебе боли, особенно такой. Никогда. Я бы не стал просить, если бы не был уверен. Испытай его, Баэрд.

Но Баэрд все еще колебался, отчего тревога Дэвина только усилилась; он все меньше понимал, что происходит. Было ясно лишь, что для других все происходящее имело огромное значение.

Долгое мгновение никто не шевелился. Наконец Баэрд, осторожно ступая, словно изо всех сил стараясь сохранить самообладание, взял Дэвина за локоть и отвел его на десяток шагов в глубину леса, к маленькой прогалине среди деревьев.

Он аккуратно опустился на землю, скрестив ноги. После секундного колебания Дэвин сделал то же самое. Ему ничего не оставалось, как только следовать по указанному ему пути, и он понятия не имел, куда этот путь ведет. «Не на той дороге, по которой я иду», – вспомнил он слова Катрианы, сказанные во дворце сегодня утром. Он сжал ладони, чтобы не дрожали руки; его окутывал холод, не имевший отношения к ночной прохладе.

Он слышал, что Алессан и Катриана идут следом за ними, но не оглянулся. В этот момент важнее всего было то огромное, что бы это ни было, что возникало в глазах Баэрда. Светловолосый мужчина до этого мгновения казался таким уверенным и вдруг, как это ни абсурдно, стал страшно уязвимым. Человеком, которого можно погубить с пугающей легкостью. Внезапно, во второй раз за этот долгий день, Дэвин почувствовал, что входит в страну грез, оставив позади простые, четкие границы дневного мира.

И в этом настроении, в голубом свете Иларион, он услышал, как Баэрд начал свой рассказ. В тот первый раз он услышал его как волшебное заклинание, которое было соткано из слов, взятых из провалов в пространстве его детства. В конечном счете так оно и было.

– В тот год, когда Альберико захватил Астибар, – говорил Баэрд, – пока провинции Тригия и Чертандо готовились бороться с ним каждая в одиночку, перед падением Феррата, Брандин, король Играта, напал на полуостров с запада. Он привел свой флот в Большую гавань Кьяры и захватил остров. Захватил без труда, так как Великий герцог убил себя, увидев, как много кораблей приплыло из Играта. Это, я думаю, тебе известно.

Он говорил тихо. Дэвин поймал себя на том, что наклонился вперед, стараясь расслышать. В кустах за его спиной сладко и печально пела триала. Алессан и Катриана не издавали ни звука. Баэрд продолжал:

– В тот год полуостров Ладонь превратился в поле боя в чудовищной игре равновесия между силами Играта и Империи Барбадиор. Ни одна из сторон не могла позволить другой свободно править на полуострове. Это была одна из причин появления Брандина. Другая, как мы потом узнали, была связана с его младшим, самым любимым сыном, Стиваном. Брандин из Играта хотел создать второе королевство, которым правил бы его сын. Но вышло иначе…

…Триала продолжала петь. Баэрд замолчал и прислушался, словно ее прозрачный голос, нежнее, чем у соловья, отражал его собственные чувства.

– Жителей Кьяры, пытавшихся организовать сопротивление, перебили на склонах горы Сангариос. Вскоре после этого Брандин захватил провинцию Азоли. Слава о его могуществе опережала его. Он был очень силен в магии, сильнее даже, чем Альберико. И хотя у него было меньше солдат, чем у барбадиоров на востоке, его воины были больше ему преданы и лучше обучены. Потому что Альберико был всего лишь богатым, честолюбивым мелким вельможей Империи и использовал наемников, а Брандин правил Игратом и взял в поход отборных солдат своего королевства. Они почти без усилий двигались на юг через Корте, одну за другой побеждая армии каждой провинции, потому что в тот год каждая провинция действовала обособленно. Как и после, естественно.

Голос Баэрда был недостаточно отстраненным для той иронии, которую он пытался изобразить.

– Из Корте сам Брандин повернул на восток с меньшей частью своей армии, чтобы встретить Альберико в Феррате и остановить его там. Он послал Стивана на юг, на захват последней свободной провинции запада, а затем тот должен был присоединиться к нему в Феррате, чтобы вместе сражаться против барбадиоров в битве, которая, как они все ожидали, решит судьбу Ладони. Это было ошибкой, хотя тогда, восемнадцать лет назад, он не мог знать об этом. Он только что высадился на полуострове и не знал характера различных провинций. Мне кажется, он хотел дать Стивану самому почувствовать вкус лидерства. Он отдал ему большую часть армии, полагая, что сможет сдерживать Альберико своей колдовской силой до подхода остальных.

Баэрд сделал паузу, его голубые глаза смотрели куда-то внутрь. Когда он заговорил снова, тембр его голоса изменился; Дэвину показалось, что он отражает много разных чувств, и все они давние, и все полны печали.