Тигр наступает

— Чего вы испугались? — засмеялся кто-то из ребят. — Ведь это желна, черный дятел. Шагайте живей, а то и к ночи до пожара не доберемся!

И вновь они цепочкой пробирались вперед по узенькой просеке. Наташе очень хотелось сделать несколько снимков, но она не могла остановиться, боялась отстать.

Вскоре сильно запахло гарью, небо потемнело, стало душно. Ребята приближались к месту пожара.

Когда стало смеркаться, все увидели впереди огромное зарево. Широкое, в полнеба, оно полыхало над лесами. По Витькиным подсчетам, они давно должны были выйти к Черному болоту, но пока не было и признаков его.

Идущие впереди начали сбиваться с просеки. Узенькая, намеченная лишь затесками на деревьях, она то и дело терялась в гуще леса.

Какие-то звери, вероятней всего лоси, с шумом и треском ломились сквозь чащу навстречу. Кто-то из ребят крикнул. Звери шарахнулись в сторону, и дружный их топот затих в березняке справа.

Ребята совсем было уже решили остановиться на ночлег, когда впереди показался какой-то темный силуэт. Силуэт приближался. Кое-кто схватился за топоры — не медведь ли? Но это был не медведь. Они разглядели высокого мужчину в болотных сапогах с топором за поясом. Он был в рубахе с расстегнутым воротом и без шапки.

— Куда вас несет? — со злостью спросил мужчина. — Сгореть хотите?

Наперебой ему начали объяснять, что пробираются к Черному болоту.

— Эка хватили! — хохотнул он, приглаживая пятерней растрепавшиеся светлые волосы. — Черное болото левей осталось. А вы прямо навстречу пожару прете!

— Это сосновский лесник, — шепнул Виктор Наташе. — Я его у Серегиного деда раза два видел.

— Вот что, молодцы, — сказал лесник уже потише и с грустью. — Придется нам отсюда пятки смазывать. Отойдем до Глубокого лога. Там попробуем огонь остановить.

«До Глубокого лога! До того самого, где такие высокие ели», — подумала Наташа.

— Нет! Нельзя отдать Сосновую гриву! — почти взмолилась она. — Мы должны спасти бор!

— Нужно… Нужно, доченька! — лесник положил свою большую, тяжелую руку на плечо Наташе. — Только в логу, возле воды, пожар можно остановить. Тут уж не наша вина! Идемте! К утру туда тракторы подойдут. А пока одни воевать будем!

Ребятам оставалось только одно — вернуться. Они шли обратно по темному лесу, и Наташа с ужасом думала, что завтра вся его девственная красота превратится в безобразную груду головешек. Ей вспомнилась старая гарь, где они снимали лосятника, — молодой березняк, заросли иван-чая, поверженные наземь черные стволы. Сколько долгих лет пройдет, прежде чем здесь вырастет такой же бор!

Дойдя до лога, сразу же взялись за работу: валили деревья, убирали хворост, готовили преграду огню. Справа слышались крики людей и перезвон топоров.

Огонь быстро приближался. Дым заполнял лес, ел глаза, щекотал в горле. Было очень жарко. Ребята то и дело спускались к ручью, пили и лили студеную воду на головы. Руки с непривычки болели и покрывались водяными мозолями. Лесник бегал вдоль цепи работающих и подбадривал:

— Шевелись, шевелись, молодцы! Тракторы скоро подойдут!

Настало утро, а тракторов все не было. Слева огонь приближался особенно быстро. Часть людей лесник отправил вверх по логу, туда, где ручей делился на два рукава. Наташа и Виктор работали рядом. Виктор орудовал топором, Наташа оттаскивала хворост. Дышать становилось нестерпимо трудно. Над вершинами деревьев пронесся черный шквал. Впереди заплясали языки огня.

— Всем отойти на правый берег ручья! — передали по цепочке. Ребята начали отходить.

Виктор замешкался возле высокой ели. Топор глубоко входил в мягкую древесину. Удар, удар, еще удар. Щепки летели во все стороны.

— Витька, Витька! — кричала Наташа, но он не слышал. Тогда она бегом бросилась к нему.

Удар, удар, еще удар! Что-то треснуло внутри дерева, и оно, прощально взмахнув вершиной, начало падать. Витька глянул туда, куда должна была упасть ель, и увидел Наташу. Он рванулся к ней, но поздно… Темно-зеленая вершина с шумом, круша и ломая ветви соседних деревьев, накрыла девушку.

Витька подбежал к вершине, упал на колени и раздвинул колючие ветви: Наташа лежала вверх лицом с закрытыми глазами. В уголке глаза светлым шариком поблескивала слезинка. Губы плотно сжаты. На тонкой шее мерно пульсировала синяя жилка. Жива!