Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга

Мэзер и Маккиннон тоже находились в Угловом лагере. Они достигли на Талунге высоты около 6000 метров и ночевали в очень неприятном месте, перед широкой трещиной. Всю ночь дул сильный ветер; по словам Нила Мэзера, это было все равно, что спать у железнодорожного разъезда. С утра они совершили еще вылазку, потом сняли палатки и вернулись в Угловой лагерь отдохнуть.

Вечером я переговорил по радио с Харди. Он находился вместе с Бендом на макушке контрфорса Кемпе; вторую половину дня они посвятили исследованию ледопада. Его отчет был сжатым и малообнадеживающим. Они просили дать им еще день на разведку, после чего смогут поделиться с нами своими наблюдениями.

Выйдя вверх 20 апреля, мы двигались очень быстро, большим отрядом: Маккиннон, Мэзер, Браун, Джексон, Клегг, я и двадцать шерпов. Мы шли, словно по шоссе: шерпы срубили все ледовые препятствия на пути. В одном месте, где нам в первый раз пришлось карабкаться по трехметровой ледовой стенке, теперь вырубили ступени, и можно было подниматься, не придерживаясь руками. Еще дальше, там, где раньше приходилось совершать длинный обход в сторону Талунга, Браун сумел сократить путь на пятнадцать минут, прорубив коридор к валуну, зажатому в трещине на глубине трех метров, и второй коридор — вверх от валуна. В 12.30 наш отряд достиг базы; Джексон и я пошли дальше вместе с Аннуллу и Уркиеном.

Восточная стенка контрфорса Кемпе заметно изменилась. Вместо укрытых снегом плит и осыпей мы увидели голые камни и красные скалы; кое-где зеленели пятна мха, виднелась рыхлая земля. Было тепло, безветренно, мы чувствовали себя превосходно. В высшей точке, достигнутой мной в предыдущий раз, мы нашли первую закрепленную веревку. Поднялись вдоль нее по крутому открытому камину, затем двинулись вправо по несложным плитам и по уступу, где скала слева нависала над нами, а справа круто обрывалась к осыпи. Пройдя 120 метров, мы очутились у расселины, на дне которой лежали валуны, а в задней части начинался вертикальный камин шестиметровой высоты. В нем была подвешена веревочная лестница.

До сих пор маршрут хорошо отвечал описанию Рона Джексона, хоть и показался нам несколько труднее, чем ему. Во многих местах мы не решались бы «скатываться вниз», как советовал он.

Правда, камин, у которого мы очутились теперь, даже Джексон считал очень трудным. Харди и Бенд укрепили веревочную лестницу, чтобы шерпы могли подниматься здесь с ношей, однако этого оказалось недостаточно, и мы втягивали мешки вверх отдельно.

Мы очутились на уступе полуметровой ширины, который вел вправо, вдоль крутой стены. Впрочем, дальше стена становилась отложе, опоры были надежнее. Мы карабкались вдвоем до начала длинного и широкого снежного кулуара. Оба запыхались, но чувствовали себя бодро, скальный участок доставил нам даже удовольствие.

Выйдя из кулуара, мы поднялись по скальному гребешку. Отсюда, с правой стороны, на востоке были видны желоба между контрфорсом Кемпе и скалами ниже Большой террасы. По этим желобам шли лавины с восточной части плато между Нижним и Верхним ледопадами. Ниже гребня контрфорса на снежном склоне была открыта площадка для палаток. Здесь разбивал свой высший лагерь Кемпе — на высоте около 450 метров над главным ледником.

Пока шерпы ставили наши палатки, мы поднялись еще на несколько метров, на вершину контрфорса, поискать Харди и Бенда. Вершина представляла собой узкий скальный гребень со снегом, упиравшийся в сераки. Этот гребень, точно нос корабля, разрезал течение Нижнего ледопада. Основная часть ледопада простиралась к западу от нас, другая — к востоку, где скалы были настолько круты, что лед обрывался по линии, тянувшейся на уровне с нами, и от гряды излома по крутым желобам спадал к главному леднику.

Внизу виднелся Угловой лагерь. На западе за сильно иссеченным ледопадом на сотни метров отвесно вздымалась восточная стена Западного контрфорса. Харди и Бенда нигде не было видно, однако следы показывали, где они шли. У наших ног начиналась отвесная шестиметровая ледовая стена с камином, по которому они спустились; камин подводил к трещине между контрфорсом и ледопадом. Альпинисты пересекли ее по разрушенным, непрочным глыбам льда, разделенным провалами. Край ледника возвышался почти на 30 метров; здесь они поднялись наискось вверх, к нише под нависающей массой льда, напоминающей видом канделябр. Отсюда можно было двигаться лишь по отвесной стенке вправо; траверс ее позволял достичь более отлогого склона, затем, двигаясь влево, выйти сзади на верхнюю часть «канделябра».

И тут мы увидели Харди и Бенда: они спускались по склону. Нас разделяло всего 60 метров, но им понадобилось полчаса, чтобы преодолеть это расстояние.

Меня радовало, что им удалось успешно выйти на ледопад; этот этап я считал одним из наиболее трудных на нашем пути. Однако на мой вопрос, как успехи, они ответили очень скупо:

— Мы не прошли.