Тигр! Тигр!

На собрание пришли большая часть завсегдатаев и несколько новичков, в частности курица мисс Плимутрок, близко сдружившаяся с мисс Леггорн, возможно потому, что всегда и во всем с ней соглашалась. Теперь, когда Джек Джонсон застрял во Флориде, и, похоже, надолго, к школе присоединился так долго упорствовавший Пересмешник, имя которого было Мильтон. Самым экстравагантным новичком был небольшой серебристый макак, очень дружелюбный и предельно застенчивый. Джеймс Джеймс поздоровался с макаком за руку и спросил, как его зовут.

— Они называли меня… ну, они называли меня Великий Зуня. Все знает. Все умеет.

— Зуня, а кто это такие «они»?

— Цирк «Резон и Тиксль».

— Ты выступал в цирке?

— Ну, в общем… да. Я делал всякие штуки и фокусы. Все знает. Все умеет. Я был у них тем, что они называют «ударный номер». Ну, ты знаешь. Ездил на мотоцикле с включенными фарами. Только я… я…

— Да?

— Я расшибся, когда мы… когда мы выступали в Принстоне. Мотоцикл вдребезги. Со мной, ну… со мной обошлось. Я смылся, пока они подбирали обломки.

— Зуня, а почему ты сбежал?

— Я… мне не хочется так говорить… я никогда не ругаю чужие поступки, но… ну… я ненавижу шоу-бизнес.

— Зуня, мы в восторге, что ты к нам пришел, мы более чем рады твоему присутствию, но возникает одна проблема.

— Ну… мне… только и нужно, что немного фруктов, яблоки и все такое…

— Не в пище дело. Погода. Зимой тут бывает очень холодно. Возможно, для тебя имело бы смысл перебраться куда-нибудь поюжнее.

— Ну… если сами-то вы не против… тогда я уж лучше остался бы здесь. Публика хорошая.

— Если ты действительно так решил, мы будем в полном восторге. Правда, если родители тебя увидят, с ними может случиться припадок, так что старайся прятаться.

— А я и так предпочитаю ночь.

— Вот и хорошо. А теперь поднимись, пожалуйста. Выпрямись, и мы встанем спиной к спине. Профессор, мы одинакового роста?

Молчание.

— Профессор?

— Профессор не в настроении, — неохотно сказал Крот Кроу.

— Что?

— Он не может прийти.

— Почему не может?

— Он чувствует себя не совсем хорошо.

— А где он сейчас?

— У себя в кабинете.

— Тогда я, пожалуй, схожу и… нет, подождите. Так как мы там с Зуней, одного роста?

Все единодушно согласились, что Джеймс и Зуня примерно одного роста, и Джеймс тут же пообещал слямзить кое-что из своих свитеров и шерстяного белья, чтобы Зуне было зимой не холодно.

— Если вам не будет слишком… ну, я совсем не настаиваю… но я бы очень хотел свитер с надписью «Бостон».

— Бостон! А почему именно Бостон?

— Потому что они там ненавидят шоу-бизнес.

Джеймс вскарабкался по одному из дубовых столбов, поддерживавших крышу сарая, с небрежностью канатоходца прошелся по тяжелой тесаной балке над пустым высоким коробом для сена (от такого зрелища его мать закричала бы и шлепнулась в обморок), привычно отыскал неширокую щель в чердачной перегородке и вежливо постучал.

— Кто там? — откликнулся слабый голос.

— Это чудовище, сэр. Я вернулся.

— Не может быть! Действительно? Да ты заходи, заходи.

Джеймс сунул голову в щель. Стены профессорского кабинета были покрыты мхом, пол был усыпан сухой травой и листиками мяты, на которых Профессор и лежал. Он выглядел очень больным и слабым, но его красные глаза альбиноса горели тем же, что и всегда, яростным огнем.

— Ну что ж, Джеймс, ты вернулся, — произнес он, заметно задыхаясь. — Вот уж никогда не думал… Ты говоришь теперь на их языке?

— Да, сэр.

— И по-прежнему говоришь по-нашему. Я думал, это невозможно… Ты будешь Фи Бета Капа cum laude[142], в этом нет никаких сомнений.

— Я ездил в Раттерс, сэр.

— Съездил, значит. И какое же впечатление?

— Там прекрасно, сэр, как вы мне и говорили, — соврал без зазрения совести Джеймс. — И они вас все еще помнят.

— Не может быть!

— Да, сэр, помнят. Они все еще не понимают, как вы сумели сбежать. Подозревают, что вы подкупили лабораторного служителя, а некоторые думают, что у вас на него что-то было. Шантаж.

Профессор хохотнул, но смех тут же превратился в натужный мучительный кашель.

— Что с вами, сэр? — спросил Джеймс, когда приступ кашля прошел.

— Ничего, ровно ничего. Подхватил, наверное, где-нибудь грипп. Ничего серьезного.

— Скажите мне, пожалуйста, не скрывайте.

Профессор взглянул на Джеймса долгим взглядом.

— Наука это преданность истине, — сказал он наконец, — Ну что ж, буду правдив. Я серьезно ранен.

— Ох, сэр! Каким образом?

— Пневматическая винтовка. Мальчишки с соседней фермы.

— С какой? Какие мальчишки? Наверно, с фермы Рича? Да я их…

— Джеймс! Джеймс! В науке нет места для мести. Разве Дарвин мстил, когда его поднимали на смех?

— Нет, сэр.

— А Пастер?

— Н-нет, сэр.

— Ты будешь верен тому, чему я тебя учил?

— Я постараюсь, сэр, н-но эти проклятые мальчишки…

— Никакого гнева. Всегда рассудок, никакого гнева. И никакого хныканья. Мне нужна вся твоя смелость.

— Если только она у меня есть.

— Она у тебя есть. Я помню Джорджа. Теперь я хочу, чтобы ты занял мое место и продолжил преподавание.

— Профессор, да вы же сами…

— Насколько я понимаю, теперь ты разговариваешь с отцом. Научись у него как можно большему и передай все знания нам. Это мой приказ, Джеймс.