Тигровый, черный, золотой

– Вижу. – Илюшин неожиданно засмеялся. – И наш неизвестный выносит картину размером не сто на восемьдесят, а восемьдесят на шестьдесят! Вторая картина такая же?

– В точности! Макар, он крадет не Бурмистрова! Поверить не могу, что мы все это время считали, будто видим на записи «Тигров» с «Барсом». Но это другие картины!

– Дай-ка мне каталог…

Сергей придвинул к нему каталог с выставки в Музее провинциального искусства. Илюшин неторопливо листал его, пока не остановился на одном из разворотов. Два пейзажа носили незамысловатые названия: «Осенний день» и «Осенний вечер». Эти картины Сергею уже доводилось видеть – на той выставке, куда они приезжали с Илюшиным.

– Восемьдесят на шестьдесят, оба полотна, – сказал Макар.

– Ломовцев! – выдохнул Сергей. – Вот сволочь… У тебя есть какие-нибудь догадки, что произошло? А это что еще такое?

Его вопрос относился к фотографии, которую Макар вывел на экран.

– Это прислали мне двадцать минут назад, – сказал Илюшин. – Колье, которое принадлежит клиентке Тарасевича, Лидии Белых.

– Той, которая видела его последней? Помню, да. И что? Какое отношение оно имеет к картинам?

– Непосредственное, – сказал Илюшин. – Слушай, это ведь действительно очень смешно!

– Что именно?

– То, что художники привезли пять картин Ломовцеву, Анаит Давоян удачно купила по случаю старые антикварные рамы, Тарасевич пытался обмануть своего постоянного клиента, а Ясинский был нечист на руку.

– И что в этом смешного?

– Расскажу по дороге, – пообещал Макар и поднялся. – А теперь поехали, Серега. Нам предстоит выколотить из этих паршивцев, где они прячут картины. Хотя я, кажется, догадываюсь!

* * *

Анаит бежала до метро, бежала по платформе, и она бежала бы даже в вагоне, если б это могло ускорить его движение. Невыносимо сидеть и ничего не делать!

Ее всегда изумляли люди, бегающие под музыку. У Анаит в любую секунду, когда бы она ни пожелала, в голове начинали греметь боевые тамтамы.

Там! Та-ба-да-ба-дам! Та-ба-да-ба-дам! Та-ба-да-ба-дам!

До пульсации в ушах. До озноба, от которого приподнимаются волоски на руках.

У нее будут картины. Акимов нашел их! Она вернет их Бурмистрову, она явится победительно в его дом и вручит их ему, ничего не требуя взамен, и тогда он раскается и бросит к ее ногам новое предложение о работе!

Она не рухнет, как подстреленная белка-летяга, а опишет плавный круг и приземлится на то же место, откуда ее спихнули. Никто и не заметит!

Анаит не в силах была сидеть. Она вскочила, заняла место напротив выхода.

Когда она в спешке собиралась, в комнату заглянула мать и недовольно сказала, чтобы Анаит это прекратила. «Что – это?» – спросила Анаит, прекрасно знавшая ответ. «Вести себя как полоумная девчонка». Потому что Анаит подпрыгивала, расшвыривала вещи, хлопала дверцей шкафа, принималась распевать, – в общем, вела себя как плохо управляемый подросток, а не почти взрослая женщина двадцати пяти лет. Всю жизнь ее бедная мама пыталась обуздать младшую дочь. «Ты же девочка!» Когда Анаит стала старше, ей пришло в голову, что мать таким образом оберегает ее от отцовского гнева. Когда отец начинал сердиться, он способен был уничтожить Анаит двумя-тремя едкими фразами. Мать повторяла, что Анаит есть с кого брать пример. Сестры всегда ведут себя с достоинством. Особенное достоинство, надо думать, проявляется в том, что у старшей сестры уже двое детей и она постоянно говорит о третьем, который пока «в проекте». Анаит обожала племянников. Но когда она, играя с мальчуганами, ловила на себе мамин взгляд, ей хотелось наорать на обоих и отправить в угол.

Вырвавшись из дома, Анаит помчалась к станции метро, не в силах ждать трамвая.

Медленно, медленно! Как же все медленно!

Как Акимов ухитрился их отыскать?

Где?

Анаит перелистывала в уме страницы комикса. Мирон преследует банду в черном «Мерседесе». Мирон проникает в логово грабителей: подземелье, повсюду вода, из щелей в потолке падает тусклый свет. Мирон с револьвером обезоруживает мерзавцев…

«А можно просто вообразить “Джеймса Бонда” с Мироном в главной роли».

Но она не в силах была приглушить восторг, который вызывала у нее одна мысль об Акимове.

Выйдя из метро, Анаит остановилась. Ей не доводилось бывать в этом районе. Дома она посмотрела схему маршрута, но сейчас не могла сориентироваться. Придется достать телефон…

Рядом посигналили. Анаит обернулась и увидела старый пыльный «Форд». Из-за руля ей махали.

– Ой, привет! – обрадованно сказала Анаит.

– Привет! – сказал человек, которого она знала. – Ты в кафе? Садись, подвезу!

Анаит заколебалась, и он добавил:

– Здесь идти не меньше четверти часа, а в сквере – очередное благоустройство.

Она представила, что на ее пальто останутся брызги грязи, их увидит Мирон Акимов… И благодарно кивнула, забираясь в машину:

– Спасибо!

«Форд» отъехал от обочины. Несколько секунд спустя он исчез за поворотом.

Анаит молчала. Надо бы поддержать светскую болтовню: они знакомы недостаточно, чтобы сидеть в тишине… Но мысленно она уже была рядом с Акимовым. Что он расскажет ей?

Она заметила, что они свернули с главной дороги и едут дворами.