Тигрушка

Часа в четыре явился Петька. Выручи, мол, парня. Проездом в Москве. Ленинградец. А «парень» Петьке в отцы годится. По виду учитель, если не профессор. Машину профессора легонько «приласкал» в дороге автобус. Крыло ему Петька выправил, а вот передок… Ленинградец мне интеллигентно плетет разную научную ахинею.

– Хватит, – говорю, – папаша, мне мозги тра-та-та. «Волгу» пора заводить. А на «запорожце» – да на юг! Несолидно. Как ехать думаете? Передок – это жизнь. Втулки надо менять. Есть втулки?

Конечно нет. Разве у профессоров что-нибудь бывает? Они все в призрачном мире живут. Газетам верят – дескать, по дороге станции техпомощи. А кому они нужны, частники проклятые?

– Идите, – говорю, – просите мастера, чтобы выписал со склада втулки.

– Просил, тра-та-та (быстро он у меня научился), да все кончились.

Возможное дело. Толя, мастер наш, тоже фрукт: не понравится ему физиономия – нет, и весь разговор. А клиенту ставить машину на прикол? Для своих корешей, гад, бережет.

Пошел я на склад, достал втулки. Цена им три копейки, да где возьмешь? Договорились мы с ленинградцем, все чин чинарем. После смены отогнал я «запорожца» (есть у меня поблизости «подпольная» яма). До темноты перебирал передок. Папаша оказался свой в доску. Подбросил меня в центр.

Завалился я домой. Руки-ноги как протезные.

– Мать, приготовь рабочему человеку пару калорий!

Потом полистал «Советский спорт». Не заметил, как уснул.

2.

Когда-то, опять же давным-давно, смотрел я фильм. На экране лихие морские сражения сменялись блистательными балами, тонули французские фрегаты, береговые крепости выбрасывали белые флаги, а адмирал Нельсон дарил алые розы леди Гамильтон. В разгар кровавой Трафальгарской битвы пуля настигла Нельсона. Потом… Грязный кабак, и спившаяся женщина неопределенных лет говорила: «Не было „дальше“, не было „потом“». Прекрасный трагический конец. Зажигался свет, и зрители с красными, опухшими веками толкались у выхода.

Вот так же и мне одно время казалось, что не будет «дальше», не будет «потом». Правда, мой «адмирал» если и устраивал сражения, то гораздо менее эффектные (во всяком случае, по пиротехнике) по сравнению с Трафальгаром, и никакая холера ее нигде не настигала, и до сих пор она живет счастливо с моим товарищем. Да и я сам не столь очарователен, как леди Гамильтон, и явно уступаю ей в цельности характера. Вероятно, в девятнадцатом веке люди были романтиками и максималистами. Все или ничего! Может, я и ошибаюсь, но мне как-то трудно представить, чтобы знаменитая в прошлом красавица прокачивала тормоза старому «москвичу». А я занимаюсь этим каждый день, и следы моих бурных страстей сохранились только на одном из фонарных столбов по Бережковской набережной.

Когда после моего семейного Трафальгара прошел год, на горизонте замелькали какие-то девушки. Прогулочными лодками они кружили около меня и исчезали, а я, как лермонтовский парус, и не искал и не бежал. Но прошлой осенью, когда я наконец-то вырвался в отпуск и примчался на самолете вслед за проклятыми частниками к Черному морю, со мной произошло нечто серьезное.

Ее звали Лида. У нас сложилась веселая компания беззаботных дикарей. Там были молодые врачи, инженеры и даже один поэт. А я был… юристом. Да-да, юристом. Если кто-нибудь приставал ко мне с вопросами, то я сразу напускал такого многозначительного тумана, что спрашивающие бледнели и почтительно замолкали. Алла кое-чему меня научила, да и за долгое общение со своими старыми товарищами я нахватался верхушек, так что держался вполне интеллигентно.

Но пробиться к Лиде было нелегко. Толя, врач, владелец «Москвича-402», захватил лидерство.

Однажды мы поехали из Анапы в Новороссийск на двух машинах. Впереди шла новенькая «Волга» Марика, инженера со «Станколита» (впрочем, машина принадлежала его отцу), а мы с Лидой и поэтом тащились на Толином «москвиче». Толя купил машину весной, водить не умел, да еще и трусил. Через каждые тридцать километров лихач Марик останавливал «Волгу», ребята выходили на травку и ждали, когда мы покажемся из-за поворота. Лида сидела рядом с Анатолием. Когда он уныло плелся в кильватере очередного грузовика, я хладнокровно заводил разговор о поэзии.

Так мы добрались до Новороссийска, а на пляже Толя умудрился посадить машину на песок. Он включал и переднюю, и заднюю скорость, потом за руль сел Марик, но результат был тот же. Я стоял в стороне, смотрел и думал, что еще немного – и тогда без грузовика нам не справиться. Кто-то побежал за веревкой, чтоб «Волга» взяла Толю на буксир, но тогда я сел за руль и через несколько секунд вывел машину на шоссе. Это всех озадачило. Пошли вопросы.

– Да, – сказал я, – когда-то водил. Но прав с собой у меня нет. Однако, если Толя сядет рядом…

Толя промолчал. Но когда мы поехали обратно, быстро стемнело. Фары встречных машин заставляли Толю тормозить каждые пятьдесят метров, и мы догнали Марика, и он сказал, что ждет нас уже полчаса и так дело не пойдет, пускай поведет Руслан, а он, Марик, будет стараться идти потише.

– Иди так, как привык, – ответил я.