Тигры и земляника

- Что? – Я не поверил своим ушам. – Как?..

- Нет, Фиш, – тихо сказала она. – Я не хочу, чтобы ты был моим мужчиной.

Кто-то шумно выдохнул.

Марина мягко сняла мою руку с плеча.

- Может, стервы и расплачиваются, но… От тебя боль сильнее. Пусть лучше мне разобьют лицо, чем сердце.

Она замолчала, подбирая слова.

- Да, ты будешь защищать, холить и лелеять, и рядом с тобой я почувствую себя настоящей женщиной… Но эйфория пройдет, и я пойму, что не так важна для тебя. – Она не похожа на ту Марину. У нее другие глаза. – Ведь ты одиночка, Фиш, и тебе никто не нужен. А чувствовать себя рядом с мужчиной ненужной и нелюбимой – что может быть страшнее? – Она обернулась. – Да, Элис?

Элис не сводила с меня глаз. Марина вздохнула.

- Не обижайся, но уж лучше я как-нибудь одна…

- А что, может, в фанты сыграем? – В дверном проеме стоял Демонио с рюмкой водки в руке.

За столом зашевелились. Компания переключилась на новое развлечение.

- Заткнитесь, – сказал я подошедшим Виргусу и Элис. – Не хочу ничего слышать…

…Шар солнца погрузился в лес. Дым костра стелется над водой, смешиваясь с вечерним туманом.

Тишина и ветер

На вершине утеса.

Долог был путь.

- Так что это за пятый элемент, Профессор? – повторяю я. И не дождавшись ответа, оборачиваюсь.

Хотя уже знаю, что никого не увижу.

Виргус. Интервал дьявола

- Вы знаете, что в средние века тритон считался дьявольским интервалом?

- Нет, Виргус, не знаем, – сказала Элис. – А что такое «тритон»? Ящерица?

- Увеличенная кварта. Ну, такое резкое, грязноватое сочетание двух звуков.

- Ясно. А что произошло после средних веков?

- Тритон постепенно вошел в музыку, его использовали и Бах, и Моцарт в девятой симфонии, и Римский-Корсаков… не говоря уж о современных композиторах. Как вы думаете – почему?

- Времена меняются, – без интереса ответил Фиш. – Меняются вкусы.

- А я думаю так, – сказал я. – В ту, блин, темную эпоху грязи и жесткости хватало и в жизни. А потом цивилизация очистилась от многих пороков, но… Свято место пусто не бывает. Вытесненное из реала ушло в музыку. В литературу. В живопись. Ну, вспомните абстракционистов или там этих, авангардистов.

- Ага, – сказала Элис и внимательно посмотрела на меня. – Понимаю. То есть ты считаешь, что жизнь стремится к упорядочиванию самой себя.

- Я считаю, что в мире существует разумный баланс.

- Баланс чего? – спросил дотошный Адъютант.

- Баланс всего! Представьте себе полностью сладкий торт…

- А бывает не полностью? – поинтересовался Фиш.

- Не нуди. Сладкий торт. Чего в нем не хватает?

- И чего?

- Перчинки. Горчинки. Солинки.

- Перчинки в торте? – поморщилась Элис.

- Ну ладно, неудачный пример. Пусть будет не торт, а обед вообще. Идеальная трапеза. В ней есть сладкое и соленое, горькое и кислое, копченое и маринованное, водка и десерт… А если одни торты лопать, то скоро блевать потянет!

(Ботан, если считаешь нужным, слово «блевать» как-нибудь… Ну, ты понял).

- То есть, если горькое – это, скажем, агрессия, – задумчиво протянула Элис, – а кислое – страх… Сладкое – любовь, а острое…

- Секс, – предложил я.

- Пусть так… Неважно, это же метафора. Тогда получается, что в нашей жизни все есть, и все перемешано в нужных пропорциях, и вытесненное непременно компенсируется в другом. Грязь уходит в тритон. И значит… получается…

- Значит, мы живем в идеальном мире, – закончил я.

- В идеальном мире? – Фиш приподнял брови. – Хм. Это что, буддизм?

- Да, в идеальном мире, – упрямо повторил я. – В мире, который не нужно упорядочивать. Надо лишь найти в нем свое место.

- Да, Виргус, – сказала Элис. – Не нужно перекраивать мир. Нужно делать свое дело…

Ну, и так далее.

Привет, дружище! Не обижайся, что я сразу не поздоровался. Хотел передать разговор, пока не забыл.

Почему я вообще затронул эту тему, ты спрашиваешь? Ну так я скажу. Я же тебе ни в чем не отказываю, сам знаешь. Видишь ли, меня немного беспокоит Фиш. Если нам суждено вырваться из Параллельного Мира, то только вместе. А у него как-то слабовато идет процесс. О чем я, кстати, со свойственной мне прямотой на днях и сказал:

- Мы не успеваем. Мы просто элементарно банально не успеваем. Ну, Элис решила все перевести в шутку (она всегда так делает, когда волнуется).

- А помните кавээновский номер, когда трое ребят пародировали игру «Что? Где? Когда?»? Двое бурно спорили, а третий всю отведенную минуту дергал их за рукава и страдал: «Не успеем, ребята, не успеем!»

- Аналогия неуместна, девушка, – строго сказал я. – Попрошу быть посерьезнее!

- Ладно, не обижайся, это я так…

- Извинения принимаются. Так вот. Ситуации мы проходим и проходим довольно успешно. И в реале тоже, вроде, что-то получается. Но слишком медленно. И последней двери в обозримой дали нет.

- К счастью, – сказал Фиш, – открылся один фактор, сильно облегчающий нам продвижение в Месте.

- Какой же?

- Демонио говорил, что эта реальность нелогична, неконтролируема и нелинейна. Так вот, о нелинейности. Она есть и в закрытии гештальтов.

- Что это значит? – спросила Элис.