Тигры и земляника

«Обвинитель может вызвать следующего свидетеля», – ворчливо сказал главный судья. Демиург встал и посмотрел в конец зала, где у входа стоял усатый сержант.

Скрипнула дверь и по проходу твердо застучали каблуки…

«…Да, всегда его любила. С того дня, когда он подобрал меня как бездомного котенка – и все эти годы. После его свадьбы… Что? Да, Ваша честь, он был в браке. Нет, не долго, полтора года. Про бывшую его жену ничего плохого сказать не могу. Хорошая девушка. Но только Фиш ее не любил.

Я знала всех его женщин. Всех. Впрочем, он ничего и не скрывал – не тот характер, чтобы таиться или оправдываться. С некоторыми я была знакома. Когда они рассказывали о нем, я слушала и между строк читала – что он имел в виду, о чем думал, чего хотел, когда говорил то или иное.

И ни с одной из них Фиш не остался.

Я знаю – он может провести через врата рая, положить к ногам мир, он может дать столько, сколько вынесут твои плечи. Лишь одного он не может дать – самого себя.

…Наблюдала, как он играет в игры. Видела, как двигает людей словно шахматные фигуры, внушая мысли, чувства, подавляя волю… Я все это видела. Но любила бы его, будь он даже последней сволочью. К счастью, он никогда не переходил некую грань… Границу, обозначенную им же самим. Ведь ограничить Фиша может только сам Фиш.

А я… Следовала за ним эти годы – незаметно как тень. И сошла бы рано или поздно с ума, не имей тайного оружия. Того, кто не допустил моего безумия и дал силы жить. Да, Ваша честь, сейчас поясню.

Тогда, много лет назад, я выписалась из больницы и некоторое время жила в его квартире. И однажды… Как Фиш переживал из-за Насти и Мурзилки, пожалуй, знаю только я. И тогда я прочувствовала его состояние впервые. Была глубокая ночь, он сидел за кухонным столом, пил коньяк – в одиночку вторую бутылку. И он рассказал мне все. Не знаю, почему именно мне… Хотя нет, знаю – больше было некому. А держать в себе, видимо, уже не мог.

Он рассказывал и глотал стопку за стопкой, как воду… А потом заплакал. Это единственный случай, когда я видела на глазах Фиша слезы. Мое сердце разрывалось от горя, которое я в ту минуту разделила с ним. И я сделала единственное, что могла – обняла его, прижала к себе и стала целовать. Девятнадцатилетняя девчонка, обманутая и потерянная, я хотела хоть как-то помочь ему, потому что остро поняла, что он такой же чужой и одинокий в целом свете, и… Что? Нет, Ваша честь, дело не в благодарности. Просто так было нужно, так было правильно, и так произошло.

Наутро он постарался все забыть. А если Фиш что-то делает, у него это получается. Он задвинул случившееся в самый дальний и пыльный угол своей памяти и больше о нем не вспоминал.

Да? Нет, больше не повторилось. Никогда. Но и одного раза хватило… Когда я через полгода уезжала из Москвы, во мне жил его ребенок.

Фиш об этом, конечно, не знал.

Дальше было так. В своем родном городе я встретила парня, влюбленного в меня с первого класса. Мы попили кофе, погуляли, говорили о чем-то… И я как бы в шутку спросила: «Ну что, возьмешь меня замуж?» Он глянул на мой выпирающий живот, смутился, отвел глаза. Потом сказал: «Общих мы еще нарожаем, а этого воспитаю как своего». Очень меня любил, видно.

И мы поженились.

Поначалу я надеялась, что все наладится. Я родила мальчика, через год благополучно защитила диплом. Жизнь, казалось, вошла в колею. Но чем дальше, тем больше я понимала – без Фиша не могу.

Я мучалась, пытаясь его забыть, но чувство не отпускало. И настал момент, когда я больше не захотела обманывать мужа. Я любила другого.

Мы разошлись.

И как только ребенок немного подрос, я вернулась в Москву.

…Он мое счастье. Он сын Фиша и это примеряет меня с жизнью. Ему сейчас пятнадцать, он очень похож на отца. Тот же взгляд, та же походка и – вы не поверите, Ваша честь – назревает тот же характер.

И Фиш рядом. У меня есть возможность видеть его каждый день. Всегда…»

Суд еще продолжается. Это очень странный суд, и я не знаю, что будет дальше. И наверно – не знает никто. Что ж, время покажет. Попьем чаю, друзья? Вот так…

И еще хочу рассказать об одном значимом событии.

С чего начать… Пожалуй, с того момента, когда меня вызвал мой генерал.

- Ты в курсе – через неделю должен открыться филиал в Набережных Челнах, – сказал он. – По плану. А сегодня утром челнинский директор уволился.

Он бесцельно подвигал компьютерной мышью.

- Думаю, он здорово накосячил и сбежал от ответственности. Ладно, уже неважно. Исправлять все равно придется…

- Понимаю, Руслан. Это предстоит сделать мне.

- Да. – Он помассировал глаза. – Все отладить и открыть представительство вовремя. Ты не обязана, но лучше тебя никто ситуацию на месте не знает.

- Ну, надо – так надо, – ответила я.

И взялась.

Косяков сбежавший директор действительно оставил много. К счастью, все исправимые. И я вполне успевала, если бы…

Накануне открытия филиала в моем мобильном раздался звонок.

Неопределенный номер.

Я только приехала из Челнов, принимала душ, и трубку брать не хотелось. Но почему-то взяла.

Словно почувствовала.

Звонили из Москвы. Из больницы. Алик попал в аварию.

Алик попал…