Тигры и земляника

Облитый черным трико, он балансировал на одноколесном цирковом велосипеде позади полосатого шатра. Здесь прохладно и безлюдно. Ветер доносит обрывки духового марша, четче всего слышатся трели флейты-пикколо и удары большого барабана – бум-с, бум-с, бум-с…

- Но что приводит к гармонии и покою, уважаемая публика?!

- Гармонию и покой приносит любовь, – сказала я.

- Гармонию и покой дает успешность, – сказал Виргус.

Фиш промолчал.

- А что вы скажете на такую мысль, – Циркач провернулся вокруг своей оси, – «Лишь отсутствие покоя удерживает в равновесии и приносит истинный покой»?

- Парадокс, – сказал Виргус.

- Интересная мысль, – сказала я.

Адъютант промолчал.

- Знаете, – сказал Виргус, – мне как раз вспомнилось… Великий мистик Бодхидхарма сказал императору Китая: «Я принесу хаос в твое существо, потому что лишь из хаоса рождаются звезды». Неплохо залепил?

- Да, красиво, – сказала я.

- Браво! – сказал велосипедист.

- Пойдемте, – сказал Фиш. – Нам пора…

В открытое окно пахнул свежий воздух. Да, скоро начнется дождь. Ура!

Под окнами на тротуаре кто-то написал белой краской: «С днем рождения, Альбина! Я тебя люблю». В беседке тренькает гитара и вспыхивают в темноте огоньки сигарет.

Лето.

На рынке появилась черешня.

Я купила три килограмма к приезду Алика – он обожает черешню. Приготовила его любимые блюда – куриный суп с домашней лапшой, плов с изюмом и черносливом, цыпленка табака. Открыла банку компота из черноплодной рябины, чудом уцелевшую с осени (ладно, ладно, я ее специально припрятала =))

Я соскучилась по Алику и… Хотела с ним поговорить.

Только пусть сначала отдохнет и выспится. Потом я выберу момент и спокойно, обстоятельно… Я приготовила целую речь!

Но…

Он бросил сумки в прихожей, наспех меня обнял, сухо кивнул Георгию… Быстро перекусил (сдал нормально… угу, без троек… да, успеваю… не нужно, на жизнь хватает… не забыл, просто времени нет… да все нормально…) и умотал на встречу с друзьями. А вернувшись домой поздно вечером, объявил, что назавтра уезжает с компанией в… я даже не помню названия местности. Сплавляться на байдарках в какую-то глушь, где ни интернета, ни сотовой связи.

Я его не отпускала – ведь столько не виделись! Но он так на меня посмотрел…

Ах, ладно. Что ж теперь.

А память услужливо выталкивает на поверхность картинки: ночь выпускников, в ванной льется вода, а я на кухне в халате… Сердце сжимается от жалости к моему мальчику, маленькому и беззащитному… И улыбка двухлетнего карапуза посреди песочницы… на щеках родные ямочки, светлые волосики растрепаны…А вот он перемахивает через грядки с ведром, бабушка ему вслед: «Баклажаны не растопчи!»… Шашлык «дело мужское», мы с мамой на скамеечке с тарелкой клубники, любуемся на наших мужчин…

Все, не на кого любоваться. Налюбовались.

На подоконник упали первые капли дождя. Крупные как черешня. Надо прикрыть окно, а то весь пол…

Глубокий вдох и выдох. И еще раз.

Нет.

Я не согласна.

Кролик не умрет.

В комнате «следователя» состоялась наша встреча с мамой. Ее привели из спортзала по приказу Мартина Орестовича, она села на табурет и сложила руки на коленях.

- Объявляю очную ставку открытой, – сухо сказал Демиург. Он опять измученный и с красными глазами. – Свидетельница, что вы можете сказать относительно…

- Я, конечно, извиняюсь, мучача, – перебил Виргус. – Но мне нужно сказать тебе пару слов наедине.

Демиург застыл.

- Да, мне тоже, – сказал Фиш. – Срочно.

Демург посмотрел сквозь них и вышел, шаркая подошвами, Советники последовали за ним.

Мы с мамой остались одни…

На следующий день мы побеседовали по телефону в реале. Разговор повторился, с той лишь разницей, что говорить мне было гораздо легче. Я уже «прорвалась» в Зазеркалье.

- …Сама никогда первой не позвонишь. Если я не наберу, совсем меня забудешь. Вот так растишь вас, кормишь, а на старости никакой благодарности…

Мамино осуждение текло по проводам, мгновенно пересекая расстояние в сотни километров, и вливалось в мой мозг.

- Подожди, мама. Почему ты считаешь… Я очень тебе благодарна, и всегда буду помнить и любить тебя…

- Как о покойнице обо мне говоришь.

- Ну как ты можешь, мама! Мы разговариваем почти каждый день, я в курсе всех твоих событий. Помогаю чем могу каждый месяц…

- А не надо все деньгами мерить. Любовь да заботу ими не заменишь.

- Мама, я же много раз предлагала – переезжай ко мне! Будем вместе как раньше…

- Ну да, конечно. Ты прекрасно знаешь, что я не стану жить под одной крышей с этим… твоим сожителем.

(Сожитель. Ненавижу это слово. Оно пропахло коммуналкой, грязными носками и прокисшим борщом).

- Ладно, давай успокоимся, мама. Выслушай меня…

- Да чего тебя слушать…