«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра

Тьфу, тьфу, тьфу — но пьяным Лисицын ни разу не влетал в аварии. И помощь папы не требовалась ни разу. Вот и сейчас, нарушив сразу два… По мобиле отзвонился и двойную сплошную пересек, ага. Вот и сейчас только усмехнулся, въезжая в обычный кировский дворик: разбитые дороги, захарканная детская площадка и дохлые деревца, между которых жались боками под серым дождем разного рода железные кони.

Лисицын протер запотевшее боковое окно машины.

Настроение мрачнело на глазах. Так бывает от недоперепива. И от перспектив…

Вот еще чего не хватало — в маленьком областном центре завелись не то сектанты, не то нацисты.

Собственно говоря, служба Лисицыну нравилась до этого случая. Ну что там, погонять каких-нибудь «Свидетелей Иеговы» да раз в месяц отсылать в Москву отчеты по работе с ваххабитами, которые, кажется, и не подозревали о Лисицыне и его центре «Э».

И тут — на тебе! Так можно и квартальной премии лишиться. А кредит за новенькую «Приору» опять папа-генерал платить будет? Лисицын задумчиво почесал слегка выпирающее брюшко и вздрогнул от стука в окно.

— Здрасьте, товарищ майор!

Лисицын опустил стекло:

— А… Ты? Что так долго?

— Пробки, — виновато пожал плечами крепкий, бритый наголо парень и сел в машину.

— В ушах у тебя пробки. Я тебе во сколько приказал прибыть?

Бритый со вздохом отвернулся.

— Так, что нового? — забарабанил майор по рулевому колесу.

— Листовки новые пришли. Вот, посмотрите…

Лисицын нехотя глянул на бумажки, которые парень вытащил из рюкзака. Ничего нового — «Русский! Проснись!», «Над нами славянское небо!», «Хватит кормить Татарстан»…

— А вот это не надо расклеивать, — посоветовал Лисицын.

— Почему? — не понял бритый.

— Слышь, скинхед недоделанный. Тебе лет сколько?

— Восемнадцать, вы же знаете…

— Так вот, если уж ты погоняло Сварожич взял, так будь добр, хотя бы новейшую историю России поизучай. А то по древним ариям вы все спецы, а то, что «Наш дом — Россия!» — это название бестолковой партии из девяностых, вы и знать не хотите. Все мозги уже пропили…

— Мы не пьем, — вскинулся было скинхед и тут же утих, наткнувшись на ироничный взгляд полицейского.

Залетел скинхед Боря с подходящей фамилией Лысов как раз по пьяни. А зачем он орал на ночной пустынной улице «Смерть хачам!», когда мимо проезжал патруль? А зачем с собой носить травматик незарегистрированный?

— А зачем вам пить? Ваши организмы, по-моему, сами по себе тяжелые наркотические вещества генерируют. Ладно, проехали.

— Остальное-то можно расклеивать?

— Можно, — милостиво разрешил майор. — Значит так, расклеивать будешь не сам. Пусть ваш молодняк идет. Расклеите около областной администрации. Время со мной согласуете.

— А потом чего? — мрачно сказал скинхед.

— Условку по двести восемьдесят второй схлопочут, делов-то. Чего паришься? Первый раз, что ли?

— Надоело мне… — буркнул Боря и отвернулся.

— Слышь, Боренька, у тебя два выхода, — ласково сказал Лисицын. — Первый — делаешь то, что я сказал. Второй — я тебя сдаю твоим друганам и отныне ты будешь не Сварожичем, а крысой опетушенной. Во всех смыслах, кстати, опетушенной. Впрочем, есть еще третий выход…

— Какой? — насторожился Лысов.

— Получаешь срок ты. Как организатор преступной группировки. Плюс «три гуся» — «незаконное хранение оружия». Ну и твоя любимая «русская» статья. Впрочем, все это мелочи по сравнению с новой…

— Это с какой это? — напрягся «Сварожич».

— А убийство на тебе внезапно повисло, Боренька. Убийство. Вот часов как двенадцать уже висит.

— Да ну нахер! Какое убийство, товарищ майор? Вы это чего?

— А чего тогда шнурки белые носишь?

— Да я же в кроссовках, не в берцах!

— Это ты следаку будешь рассказывать, Боря.

— Да при чем тут следак, что вы несете-то? — скин уже почти кричал.

— Это мама твоя носить будет. Передачки. Ты зачем, Боря, старика убил?

— ДА КАКОГО СТАРИКА??

— Да третьего дня. По горлу эсэсовским кинжалом полоснул. А перед этим об него и окурки тушил, и пальцы в дверях зажимал. С особым, так сказать, цинизмом.

— Это не я! — побелевшими глазами Боря глядел на майора Лисицына.

— А кто?

— А я знаю? — совершенно по-еврейски ответил вопросом на вопрос скин.

— Кто, Боря? Кто? Не ваши, нет? А кто? Может, залетные какие? Боренька, ты не молчи, не молчи!

— Какие залетные? Да нет никаких залетных у нас, все свои!

— Я знаю, что нет. Значит — вы!

— Мы-то тут при чем?

— Боренька, такие кинжальчики только вы храните у себя дома, нацидрочеры хреновы.

И тут Боря заплакал.

— Это не мы, это честное слово — не мы.

Лисицын и так знал, что это не доморощенные борцы за чистоту русской расы. Максимум, на что они способны — на мелкий гоп-стоп. Причем жертвой этого грабежа будет подгулявший русский же. А другим-то откуда взяться в городе с почти стопроцентным опять же русским населением? Раздолбаи малолетние, силушку им девать не куда… Да и откуда этим нищебродам взять деньги на НАСТОЯЩИЙ, не новодельный эсэсовский кинжал? Найти — ладно, могут и найти, но бросить дорогую игрушку на месте преступления — да их жаба бы задушила до смерти. Да и как не похвастаться потом перед «камерадами» освященным кровью врага мечом возмездия? Придурки…