Тик-так

— Вы его извините. Даже Нконо не был таким заблудшим. Дитя джунглей, воспитан на мифах, поклоняется идолам… Зато предан как собака. — Завершив сию сентенцию, он гаркнул на стабунившийся экипаж: — А вы чего застыли? Все по местам!

Матросы и с ними Рамос рассеялись по палубе. Джимба приволок Веронике охапку дров, она приняла их молча, надувшись как мышь на крупу, яростно помешивая поварешкой в котле. Хардинг, набрав во флягу воды из бака, водрузился в «воронье гнездо» на грот-мачте. Алекс с Анитой переместились на нос корабля.

— Тебе не кажется, что капитан нарочно набрал к себе на шхуну шутов гороховых? — тихонько произнесла Анита.

— Смысл? — Максимов глянул на монументального Руэду, вид которого отнюдь не свидетельствовал о стремлении превратить судно в шапито.

— Пока не знаю. За всем этим кроется какая-то мистерия, Алекс. И я ее разгадаю!

— Ты уже пробовала. Как-то не очень…

— Значит, буду пробовать еще! — она топнула ногой и отвернулась, как делала всегда, когда он не верил в ее аналитические способности.

Повеяло разладом, но обстановку разрядили корабельные склянки — сеньор Руэда подошел к рынде и отбил один сдвоенный и два раздельных удара.

— Десять утра, — определил Алекс. — Пора бы Веронике подавать на стол. Есть хочется ужасно.

Человек привыкает ко всему, даже к череде убийств. У Максимова сосало под ложечкой, и он не стеснялся в этом признаться. Жизнь продолжалась.

— Капитан! — позвал Руэду Накамура. — Там впереди что-то черное… Не риф ли?

Руэда поднял голову.

— Эй, впередсмотрящий! Заснул? Что там по курсу?

Хардинг не откликнулся. Снизу виднелась лишь рука, плетью свесившаяся с наружной стороны приколоченной к мачте бочки. А секунду спустя о палубу стукнулась выпавшая из его пальцев фляга.

Глава пятая 10:00–12:00

Еще один. — Капитан Руэда проводит проверку. — Догадки и обвинения. — Платок с вышитыми инициалами. — Преображение юнги Париса. — Огонь над порохом. — Алекс проявляет вопиющую непочтительность. — Печальная история госпожи Деметры. — Ноев ковчег. — Анита принимает щедрый подарок. — За завтраком. — В последний миг. — Сонное царство. — Темные пятна на белой коже.

Рамос подскочил к мачте.

— Я посмотрю, что с ним!

— Стойте! — Руэда взмахнул трубкой. — Возьмите с собой еще двоих. Его и его, — он указал на Карла и Максимова.

«Похвальная предосторожность, — подумала Анита. — Когда каждый находится под подозрением, лучше все делать сообща. Тем более, если речь идет о том, чтобы засвидетельствовать очередную смерть».

Трое отряженных капитаном гонцов, и в их числе Алекс, поднялись по вантам к «вороньему гнезду». Они обнаружили Хардинга мертвым. На губах его играла улыбка — почти такая же, как у Мак-Лесли, когда его нашли убитым в трюме.

После того как труп спустили на палубу, Анита вгляделась в его лицо, и от этой улыбки ее охватил озноб, как если бы карибские тропики сковало сибирской стужей.

— Скажите, капитан, — заговорила она с Руэдой, — а у вас не возникло мысли, что все, кто погиб на корабле этой ночью и утром, не испытывали ужаса перед смертью? Она была для них легкой и… — Анита подыскивала нужное слово, — желанной? Нет, это я выдумываю… Но, во всяком случае, убийца сделал все, чтобы не причинить им страданий.

— Я не думал об этом, — процедил Руэда, заскрежетав зубами о трубку. — Отчего он умер? К нему никто не приближался с той минуты, как он залез на мачту. Полчаса назад он ни на что не жаловался, а теперь лежит перед нами неживой. Не апоплексия же с ним приключилась!

Анита подняла упавшую флягу, в которой еще плескалась вода.

— У меня только одно объяснение…

Руэда понял ее с полуслова, выхватил флягу и пинком откинул крышку люка, ведущего в трюм. Все в молчании следили за его действиями. Он сбежал вниз и (Анита видела это, глядя в отверстие люка) поймал последнюю одинокую курицу, бродившую меж бочонков и ящиков. Зубами выдернул из фляги пробку и влил трепыхавшейся птице в клюв добрых полпинты воды.

— Не сверните ей шею, — предупредила Анита, — иначе весь опыт пойдет насмарку.

— Обойдусь без ваших рекомендаций, — огрызнулся он и с курицей в руке поднялся на палубу. — Засеките время, Рамос.

Потянулось томительное ожидание. Длилось оно около четверти часа, на протяжении которой никто не проронил ни звука. Все ждали, что будет. Но вот подопытная перестала барахтаться и безвольно обвисла, склонив голову набок. Сеньор Руэда заглянул в ее подернувшиеся поволокой глазки-бусины и вынес вердикт:

— Она отравлена. Как и Хардинг, — он с гадливостью швырнул дохлую курицу в море, словно это она была виновницей всех несчастий на шхуне.