Тик-так

Накамура не позволил ему договорить, закрутился на месте, подобно балетному танцовщику, при этом и капитан, и Рамос, и Джимба отлетели от него и попадали на палубу. Устоял лишь Карл. Он со звериным рыком сорвал дверь каюты с петель и двинулся с нею на японца, выскочившего на простор. Накамура сделал еще два пируэта и в последующем прыжке ухитрился двумя ногами отбросить противника далеко назад. Карл опрокинулся, дверь в его руках разломилась надвое. Однако он тотчас поднялся, расколол один из обломков еще пополам и в результате вооружился широкой занозистой доской, которую можно было использовать и как копье, и как дубину.

Накамура не отступил, принял оборонительную стойку, но внезапно его скрутил приступ кашля. Карл с доской наперевес помчался в атаку.

— Держите его! — крикнул Рамос и храбро подкатился под ноги рыжего рыбака.

Маневр оказался своевременным, иначе лежать бы японцу с пробитым черепом или распоротым животом. Карл, споткнувшись, выпустил доску и покатился по палубе, а Накамура все так же сгибался в три погибели и выкашливал розовато-желтые пенистые сгустки.

Капитан, массируя ушибленное бедро, направился к нему.

— Боцман! Стойте на месте… Я приказываю!

Японец не послушался и, через силу одолевая припадок, отбежал шагов на десять к носу. Он не видел, как за его спиной Максимов, оторвавшись от штурвала, ладит из тонкого линя лассо.

А Карл в это время боролся с Рамосом. Они катались по истоптанному настилу от угла каюты к мачте и обратно.

— Успокойся! — увещевал помощник капитана, погрузив пальцы в рыжие заросли на щеках рыболова. — Его нельзя убивать!

— Тогда он убьет нас! — Карл, потеряв над собой контроль, упирался в Рамоса коленом и колотил его кулаками.

Анита, выскочив из каюты, пнула разинувшего рот Джимбу.

— Чего застыл, кретин!

Она толкнула его в направлении сцепившейся парочки. Австралиец очнулся от спячки и помог Рамосу унять Карла, но им пришлось держать скандинава за оба локтя, ибо ярость его улеглась не сразу.

Анита присоединилась к сеньору Руэде, который теснил Накамуру к носовой части. Боцман уже справился с кашлем, и для него не составило бы труда сделать из капитана отбивную котлету, однако он не предпринимал попыток к нападению и пятился, как ягненок, на которого надвигается лев. По-видимому, он, как и другие моряки «Избавителя», испытывал к шкиперу уважение, не позволявшее ему нарушить субординацию.

— Довольно, боцман, довольно! — уговаривал его Руэда. — Побузили и будет…

Накамура, отступая, споткнулся о крышку люка. Ногой откинул ее, глянул в черный провал. Может быть, его посетила мысль, что там, во мраке трюма, проще будет держать оборону?

Так или нет, осталось неизвестным. На Кубе Алекс в совершенстве освоил искусство метания лассо. Брошенная им петля захлестнула плечи японца. Максимов дернул линь, Накамура не удержался и, изворачиваясь, упал. Анита и капитан подбежали к нему, но не очень близко. Он брыкался и лягался, бранясь по-японски:

— Рэйдзи… бакаяро! Кутабарэ, кичигай!

— Ладно, Накамура! — прервала Анита вороний грай. — Вы попались. Давайте побеседуем.

— О чем? — прокашлял боцман, прожигая ее взглядом чернильно-синих щелочек.

— О ваших подвигах в Мексике. Вы воевали там?

— Воевал…

Максимов подтащил его к себе, как пескаря, и привязал к нактоузу, а сам вернулся к штурвалу. Так он мог и править судном, и участвовать в допросе.

— Вы спасли мне жизнь, — вела дальше Анита, глядя на боцмана, который перестал брыкаться и лежал смирно в ожидании своей участи. — Я не верила, что вы причастны к убийствам…

— Я и не причастен.

Присутствие духа возвратилось к нему, он говорил со спокойствием и сдержанностью.

— А это? — Максимов отогнул полу сюртука, показал разрезанную подкладку. — Откуда этот мундир?

— Я снял его с друга. Он сам меня просил…

Намечалась прелюбопытная история. Карл остыл и в сопровождении Джимбы и Рамоса подошел к поверженному боцману. Агрессия миновала, все жаждали узнать, что скажет подозреваемый. И он не стал играть в молчанку.

— Я покинул Японию в начале сороковых. Моя страна живет в изоляции, мне это не нравится. Я хотел посмотреть мир, выучил три языка и отправился покорять Америку. Со мной был земляк, его звали… Нет, не буду упоминать имени, пусть оно канет в вечность вместе с ним… Мы переправились в Сан-Франциско, и наши пути разминулись. Я записался в армию, а он связался с обитателями трущоб… Больше мы не общались.