Тик-так

— От тебя ничего не скроешь… Да, не просто так, — она задумчиво наматывала на палец прядь своих густых волос. — У этой шхуны есть особенность. Я раньше не приметила, но сейчас…

— Постой, — он боковым зрением уловил движение: это Накамура шел к матросскому кубрику. — Ты не будешь против, если я верну этому господину его собственность?

Он снял надоевший американский мундир и шагнул к японцу.

— Это ваше, возьмите… А за то, что заарканил, прошу прощения. Хорошо, что разобрались.

Боцман, не промолвив ни слова, взял у Алекса мундир и вошел в кубрик. Малообъяснимое и неразборчивое предвиденье повлекло Аниту к окошку, с которым связаны были не лучшие воспоминания (ссадины на бедрах после ночных кунштюков еще давали о себе знать). Она заглянула внутрь. Накамура склонился над задвинутым в угол рундуком, открыл его. Обзор у Аниты был неважный: перед ней горбилась согнутая спина, виднелся бритый затылок — вот и все.

Разглядеть бы, чем занят борец с маниаками! Создавалось ощущение, что его что-то не устраивает в собственных пожитках. Он положил свернутый мундир на койку и сунул руки в рундук.

Слепящая молния озарила кубрик. Затрещало, заискрилось, развернувшаяся веером вспышка обожгла боцмана и, как переставшую быть нужной, сорванную с нитей марионетку, швырнула его на пол.

Глава седьмая 14:00–17:00

Содержимое рундука. — «Банка смерти». — Сеньор Руэда ставит неутешительный диагноз. — Потайные ходы. — «Слева по курсу — бриг!» — Берберийцы. — Погоня. — Нет шансов на спасение. — Обходной маневр. — Флаг с песочными часами. — Первый залп. — Что хранилось в капитанском сундуке. — Гремучее серебро. — Шхуна лишается фок-мачты. — Самопожертвование. — Снова акулы. — Отрывок из Платона. — Еще один русский.

Аниту словно плетью по лицу стегнули. Она отвалилась от окошка, в глазах зарябило, заплясали оранжевые и фиолетовые дьяволята с расплывчатыми очертаниями.

Максимов, не видевший, что творится в кубрике, схватил ее за руки.

— Что там? Ты ранена?

— Я… нет… — она надавила пальцами на веки, чтобы прогнать разноцветное мельтешение. — Накамура…

Алекс ворвался в кубрик и с ходу оценил обстановку. Первым делом вынес боцмана на свет. Как из-под земли выросли Рамос, Джимба и Карл.

— Чем это его? — спросил спавший с лица помощник капитана.

— Не знаю, — Алекс отвесил японцу пощечину, но тот лежал недвижимо. — Нужен лекарь!

— Тогда это к кэпу, — меланхолично проговорил Карл. — Он смыслит…

Джимба убежал за капитаном, а Максимов и Анита вошли в кубрик.

— В него как будто выстрелили, — рассуждала Анита, восстанавливая в памяти только что увиденное. — Или змея ужалила… Но откуда вспышка?

В рундуке Накамуры лежала одежда: помятая зюйдвестка, матросские штаны из ткани, именуемой «чертовой кожей», рукавицы для судовых работ. Из-под всей этой галантереи высовывался медный прут непонятного назначения. Анита потянулась к нему, но Максимов больно шлепнул ее по руке.

— Отойди! Нет, это не змея…

— А что?

— Сейчас увидишь.

Он натянул рукавицы и аккуратно взялся за прут. Высвободил его из складок зюйдвестки. К пруту были прикреплены два проводка, уходившие в глубь рундука.

— Так я и знал…

Алекс поворошил тряпки и вытащил из них тускло блестевшую сферу размером с арбуз. Переместил ее вместе с прутом на стол, покачивавшийся в центре кубрика.

— Лейденская банка? — догадалась Анита.

— Да. Только усовершенствованная. Ее еще называют «банкой смерти». Что-то вроде конденсатора Фарадея. Сейчас разберем.

— А это не опасно?

— Она уже разряжена, но береженого Бог бережет…

С этой присказкой Максимов, не снимая рукавиц, повертел сферу так и эдак, повернул ее верхнюю часть против часовой стрелки и разъединил две полукруглые половинки.

— Так и есть! — он достал из нижней чаши вощеную пластинку и еще какую-то требуху. — Эта штука имеет свойство накапливать электрический заряд большой мощности. Теперь ты понимаешь, как все было?

— Понимаю. Накамура открыл рундук, ему попалась на глаза медная палка, которую он туда не клал. Он схватился за нее и получил удар током…

— Знатно придумано! Как думаешь, он выжил?

Ответ на этот вопрос они получили, когда вышли из кубрика (причем Максимов нес на вытянутых руках уже обезвреженный шар-конденсатор). Руэда в окружении Рамоса, Карла и Джимбы стоял на коленях перед лежащим боцманом и делал ему массаж сердца, нажимая на грудную клетку. Все его старания оказались бесплодными — жизнь покинула бренную оболочку японца, чтобы никогда в нее не возвратиться.

Безнадежно вздохнув, капитан поднялся и жестом повелел унести тело. Максимов пояснил, как произошло убийство.