Тихая гавань

Сыщик с содроганием подумал, что несколько дней придется есть армейскую пищу, в машине он немного приукрасил свою непритязательность в еде. Так было очень давно, а в последние полтора десятка лет он привык к хорошим блюдам, как домашним, так и ресторанным. С возрастом пришло понимание вкусной еды, еды не только как способа утолить голод, но и способа получения удовольствия.

Официантка узнала его:

- Герр Шульц, добрый день, где предпочтете расположиться?

Он окинул взглядом абсолютно пустой зал: неужели они уже в курсе того, что Зайберт прикроет заведение на несколько дней, но официантка улыбнулась:- До вечера еще далеко, а гостей по ж/д сегодня к нам не прибыло, так что любое место свободно.- Я сяду вот там, - он направился к столику у окна.- Начнете, как обычно с кофе?- О, нет. Пожалуй, сегодня я начну с вашего замечательного красного вина.- Хорошие новости? - официантка была мила и обходительна, так как рассчитывала на щедрые чаевые, на которые он по старой привычке никогда не скупился: официанты, бармены и администраторы питейных заведений — просто неисчерпаемый и часто очень ценный источник информации. Наладь с ними контакт, и треть розыскной работы сделана, так как они всегда в курсе новостей, причем не только официальных, но и слухов и даже событий в криминальной сфере. Поэтому с персоналом он всегда был вежлив, щедр и кроме информации ему за это платили первоклассным обслуживанием. Вежливость и уважение, подкрепленные деньгами, всегда помогали получить максимум.- В некотором роде, - он добавил ее имя, чем подчеркнул ее значимость. - В некотором роде.

Меню лежало на столе, но ему оно уже не требовалось: за эти дни он неплохо его изучил, так что официантка забрала книжку, когда принесла бокал кроваво-красного напитка.- Можете сразу принести бутылку, я буду у вас некоторое время.- Да хоть живите здесь, мы всегда рады таким гостям, как вы.- А я рад, что попал в ваши заботливые руки. Ничего плохого не могу сказать про вашу сменщицу, но вы однозначно самый теплый и приятный сотрудник... Из горячего - бефстроганов, картофельное пюре, а пока готовится, то можно ореховый салат. Он просто волшебный. - Конечно. Уже начинаем готовить. Вы будете один?- Увы, да. Коллеги отказались преломить со мной хлеб.- Они совершают ошибку.- Конечно, - согласился Шульц. - Конечно. Большую ошибку.

Официантка отправилась за вином, а он сделал глоток и взял в руку салфетку. С одной стороны и хорошо, что Зайберт отказался обедать, так как вот уже второй день Шульц только и думал про шефа местного гестапо, и мысли эти были далеки от позитивных. Зайберт был весьма занимательной личностью. Перед поездкой Шульцу предоставили возможность ознакомиться с его личным делом, так же как и с личными делами остальных значимых персон оккупационной администрации. И он еще тогда отметил причину назначения гестаповца в этот город. Зайберта отправили сюда подлечить нервы, так как он на Востоке в одном из подмосковных районов учинил форменное непотребство даже по меркам военного времени, даже по меркам его ведомства. И хотя его коллеги из гестапо явно не боялись запачкать руки, но Зайберт в своих действиях преодолел все мыслимые рамки и неформальные ограничения.

Зайберту поручили подготовить русское село для размещения штаба танковой армии. Сначала все шло стандартно: оценка обстановки, зачистка неугодных, организация охранения и прочая стандартная рутина. Но потом началась форменная вакханалия. Один из его подчиненных попытался изнасиловать местную девку, за что получил в бок вилами, довезти его до полевого лазарета не успели, и он скончался на заднем сидении автомобиля Зайберта. Гаупштурмфюрер, на тот момент он находился в этом звании, воспринял этот удар вилами, как террористическую атаку красных и принялся за ответные меры. Выдержки из рапортов нескольких человек из его подразделения были динамичным, но малоприятным чтивом: за двое суток команда Зайберта отправила на тот свет двести шестьдесят два жителя несчастного советского села, причем не менее десятка из них, гаупштурмфюрер проводил собственноручно, и даже не этот факт побудил руководство Зайберта перевести его подальше в тыл. Вопрос к нему возник, когда выяснилось, каким образом двенадцать русских расстались с жизнью. Рапорты его же подчиненных об используемых методах командира были очень жуткими: Шульцу не удалось почитать оригиналы, но короткая выдержка из одного гласила, что Зайберт использовал охотничий нож, топор, молоток и даже деревянное полено. Шульц никак не мог представить гестаповца, орудующим поленом. Однако, если бы не чистоплюйство некоторых его подчиненных, задачу Зайберт выполнил идеально: село было подготовлено для размещения штаба, местное население, сократившееся на три четверти, готово к сотрудничеству, а кто выказывал хоть малейшие подозрения остался лежать в яме у дороги.