Тихая моя родина

Всё завершилось в 1900 году съездом настоятелей монастырей Вологодской епархии, где было принято такое решение: «Все настоятели монастырей желали бы остаться при прежнем положении: общежительные при общежитии, штатные при прежних порядках. Если же епархиальным начальством найдено будет полезным во всех обителях ввести общежитие, собрание настоятелей считает необходимым просить епархиальное начальство учредить в штатных монастырях общежитие с тем, чтобы настоятели и старшая братия получали положенное ныне содержание по братской кружке доходов, половину процентов с капитала, часть с аренды угодий (С.К.: Как же крепко держались отцы настоятели за своё личное материальное благополучие). Младшую же братию содержать на полном общежитии.

Такое положение монастырей со временем при благоприятных условиях приведет к полному общежитию для всей братии. При этом так же желательно, чтобы за монастырями было оставлено положенное им от казны содержание, без которого, например, монастыри Спасо-Прилуцкий и Корнилиев при ограничении сборов хлебных по селениям, не имении пахотной земли и дохода от крестных хождений, что делается в большей части монастырей общежительных, поддерживать здания и содержать братию по правилам общежития не могут».

Итак, дело закончилось ничем, его замотали и утопили в словах. Монахи отстояли своё право на тунеядство. Как бы извиняясь друг перед другом вспомнили отцы настоятели и о нравственности: «Иметь строгое наблюдение за лицами, замеченными в частом и неумеренном употреблении спиртных напитков. Слабым и невоздержанным не выдавать на руки кружечных доходов. Стараться по мере возможности выводить из употребления угощение братии ввиду слабости нынешней братии и приверженности многих к злоупотреблению спиртными напитками».

Эта приписка интересна лишь тем, что здесь на официальном уровне признается: монашеское пьянство стало очень серьезной проблемой в монастырях епархии. Но все прекрасно понимали, что такого рода формальные сетования ничего не изменят и не могут изменить. Всерьез этой проблемой ни кто не собирался заниматься.

***

В монастыре всё взаимосвязано. Рушится духовный фундамент — рушатся стены. Нет средств исправить поведение братии — нет средств на ремонт монастыря. В 1897 году архимандрит Анатолий писал: «По внешнему отношению монастырь достаточно благоустроен, но по многочисленности и обширности монастырских зданий от долговременности пришел в ветхость, требуется большая затрата сумм на ремонтировку, каковых, к сожалению, монастырь в достаточном количестве не имеет».

Отец настоятель делал, что мог, но даже латание дыр давалось порою очень нелегко. Задумал в 1903 году сделать кой-какой ремонт, надо было вырубить 200 бревен на собственной лесной даче на речке Маслене. Лесничий дал разрешение, а из лесоохранительного комитета прислали бумагу откровенно издевательскую: «Рассмотрев ходатайство ваше о разрешении в текущую зиму произвести для надобности монастыря вырубку 200 бревен из лесной дачи, отведенной монастырю в вечное владение из Сухаревской казенной дачи, постановил: ходатайство ваше отклонить и разъяснить вам, что лесоохранный комитет не входит в рассмотрение ходатайств о разрешении рубки растущего леса, не имея в своём распоряжении данных, необходимых для решения этого вопроса, в виде упрощенного плана хозяйства».

Как видим, чиновники во все времена были одинаковые, бюрократия всегда владеет бесчисленным количеством способов замотать любой вопрос. Можно ли представить себе больший абсурд — монастырю не разрешили воспользоваться собственным лесом. Но дело тут не только в особенностях бюрократии. Монастырь явно не уважали. А ведь если по совести рассудить, то и уважать его было не за что.

Настоятель пожаловался на комитет в консисторию, откуда ответили: «Ввиду уклонения губернского лесоохранительного комитета от рассмотрения ходатайства с разрешении вырубки растущего леса, разрешить настоятелю заготовку 200 деревьев». Лес начали рубить. Комитет встал на дыбы. Тяжба тянулась несколько лет и закончилась полной победой монастыря.

Благодаря этим бревнам, в 1905 году удалось сделать новые тротуары, исправить старые, перестлать полы в коридоре братского корпуса, в бане и странноприимной. С Божьей помощью так же перекрыли новым железом крыши на церквях и братском корпусе. В надвратной церкви заделали на сводах трещины и покрасили её изнутри, как и теплый соборный храм. Печи где надо подправили, ограды подновили, реставрировали 12 икон и 7 клейм в алтарях. Вышло всё вместе — полторы тысячи рублей — больше, чем годовое жалование от казны. Всё-таки отец Анатолий умел работать.

Была, например, такая нечаянная радость: «Министерство путей сообщения уведомляет Вологодского губернатора o том, что необходимо вознаграждение Спасо-Прилуцкому монастырю за 12 десятин отчужденной под устройство Вологодско-Архангельской линии земли произвести за счет казны в размере 7977 рублей. Обязать управление железной дороги предоставить монастырю право пользования резервами железной дороги при переезде на луга».