Тихая ночь

Мими откинула голову и заливисто рассмеялась. Тревога, сковавшая ее тело, отступила. Однако, напустив на себя строгий вид, она сказала:

— Надеюсь, вы не рассказывали об этом посетителям кафе. Я все-таки замужняя дама.

Райнхарт загадочно улыбнулся и покачал головой. Проплывающее по небу облако закрыло палящее солнце и принесло немного прохлады, вместе с которой к Мими вернулось чувство беспокойства.

— Я не видела его с сорок первого года… Последний раз мы встречались еще до начала войны, до того как Германия напала на Советский Союз. Ему многое пришлось пережить, ведь так?

Райнхарт кивнул.

— И?..

Старик пожал плечами:

— Что я могу сказать? Я же его раньше не знал.

— Очень жаль. Он был таким милым и невероятно талантливым. Мы здорово проводили время в Берлине. Мне его очень не хватает.

— А мы, провинциалы, тебе не подходим?

— Натруженные ноги, картофельные поля?

— А чем тебе не угодил картофель?

— А как насчет натруженных ног?

— Вот почему мы носим такую широкую обувь.

Райнхарт поднял ногу, чтобы показать двухцветный ботинок, и сидящие неподалеку посетители громко рассмеялись.

Как только солнце снова показалось на горизонте, обласкав своим кристальным светом крыши и колокольни, над столиком нависла большая тень. У этой тени был мужской силуэт и офицерская фуражка.

— Графиня фон Гедов, надо полагать?

— Макс! Макс фон Шайлдитс!

Мими вскочила и бросилась в распахнутые объятия своего старого приятеля. Какое-то время они стояли, не в силах оторваться друг от друга.

— Дай на тебя посмотреть. — Мими немного отодвинулась от Макса. — И сними фуражку. Она тебе не идет.

Макс выполнил ее просьбу и замер, как статуя, которой любуются посетители музея. Мими принялась внимательно изучать экспонат.

— Выглядишь на пятнадцать.

В Максе и вправду было что-то мальчишеское, озорное, и даже военная форма не добавила ему солидности. Только в глазах читалась усталость. Он громко щелкнул каблуками и склонил голову:

— Могу я к вам присоединиться, графиня? Герр Райнхарт?

Хозяин кафе быстро поднялся:

— Я пойду, меня ждут. Вам, как обычно, рюмочку шнапса, капитан?

— Да, благодарю вас.

Мими и Макс улыбались, словно опять привыкали друг к другу. Они закурили, не решаясь смотреть друг другу в глаза. Внезапный порыв ветра слегка взъерошил каштановые волосы Макса, и Мими заметила, что на его кителе не хватает пуговиц. «Да, ему никогда не удавалось выглядеть опрятно, даже в самых дорогих костюмах».

— Очень рада тебя видеть, Макс. Я так по тебе соскучилась!

Макс наклонился и поцеловал ей руку.

— Я тоже. Да, давненько мы не виделись.

— Ты не похож на солдата.

— Да уж. Это тебе не музыку сочинять или книги писать. Я за пианино уже год как не садился. А поэзия? Там, где я побывал, вдохновения ждать не приходилось.

— Почему ты не сообщил мне, что приехал?

Макс потянул за нитку, торчавшую из скатерти.

— Я собирался, правда, собирался.

— Ты вернулся месяц назад.

— Не преувеличивай. Не месяц, а три недели.

— Это же целая жизнь, исходя из сложившихся обстоятельств!

В голосе Мими прозвучал упрек. Куда делись легкость и веселость, еще минуту назад игравшие в его глазах? Макс помрачнел и потянулся за сигаретой. Его левый глаз нервно подергивался.

— Прости. Я очень хотел тебя увидеть, но, понимаешь, обстоятельства изменились. Я изменился. — И, словно пытаясь избежать дальнейших расспросов, он начал перекладывать книги, лежавшие на столе. — Так. Что у нас тут? Достоевский… Бальзак… Тургенев… У нас что, хороших немецких писателей не осталось? Мне, например, всегда нравился Манн. Да, помнится, и тебе тоже. Но он еврей, а не немец. Люди об этом часто забывают. — Макс положил книги на стол и продолжил с иронией в голосе: — Ну, какие новости? От Эрика никаких известий?

— Откуда ты знаешь, что он пропал без вести?

— Мне Райнхарт рассказал.

— Никаких.

— И не жди. Пропал без вести — значит, исчез, сгинул. Ты же, надеюсь, это понимаешь? Летом во время боевых действий тысячи солдат были окружены, попали в плен. Скорее всего, Эрик среди них.

Их беседу прервал внезапный спор, вспыхнувший возле лотка, стоящего неподалеку. Два солдата начали бросаться яйцами, и через секунду вокруг них собралась толпа зевак. Крики стихли так же быстро, как и начались — один из фермеров делал недвусмысленные знаки.

— Ты счастлива здесь, Мими?

Теперь настал ее черед отвести глаза.

— Что ты имеешь в виду? Здесь в Бреслау? Здесь на востоке? В этом захолустье? На этой ферме?

Макс пожал плечами.

— Да, это не Берлин.

— Все было хорошо. Да, да, просто прекрасно. Теперь все изменилось, но ты и сам это видишь. — И она указала на солдат, в спешке занимающих место в строю. Невдалеке показалась фигура старшего офицера.

— Однако жизнь тут не была такой уж веселой и в мирное время. Или я не прав?

— Жизнь была лучше, гораздо лучше. Слушай, Макс, а я ведь со всеми поддерживаю связь, ну, со всеми нашими. Эрик не стал мне мешать. Любой из моих друзей мог приехать к нам в гости. Согласись, мы здорово проводили время. Тебе же нравилось. Только не пытайся отрицать это.

— Нет, все было не так.

— Из-за Эрика?