Тихая ночь

Позавчера все жители узнали, что военных расквартируют по домам, причем кого куда, неизвестно. Дом Анси стал первым. «Интересно, какой он из себя?» Офицер воздушных сил — это все, что знала Мари-Луиз. Присутствие немцев в городе стало чем-то обыденным, люди приспособились к новой жизни, ведь человек способен адаптироваться к самым, казалось бы, критическим ситуациям. Тревога первых дней оккупации развеялась. Черно-серая униформа, громкие лающие голоса, топот ботинок и бравые песни уже ни у кого не вызывали удивления, словно так было всегда. Жители, стоящие в очереди за хлебом, не оборачивались даже тогда, когда оккупанты маршировали по главной площади или курили, сбиваясь в группы и провожая глазами проходящую мимо девушку.

Иногда небо разрезал рев самолетов, возвращающихся в аэропорт Ле Туке^[36] после бомбардировок Лондона и городов на южном побережье Англии. Время от времени горящие бомбардировщики «хейнкель»^[37], похожие на подбитых птиц, пытались дотянуть до аэродрома. Однажды один из них упал прямо у стен города, выбросив в небо столб огня. Его обгоревший остов так и лежал на окраине, вызывая любопытство местных детишек.

Постепенно таяли продовольственные запасы. Приближалась зима, и всем стало понятно, что время для вторжения упущено и война не окончится так быстро, как предполагали. Комендантский час и ограничение передвижений отрицательно сказывались на настроении местного населения.

Поэтому приказ о расквартировании военных внес некое разнообразие в безрадостную жизнь городка. Мари-Луиз не понимала, как следует себя вести, как жить под одной крышей с человеком, который является ее врагом. Она решила поговорить с отцом.

— Будь вежливой. Bonjour, bonsoir^[38]. Пожалуйста, спасибо. Не более. На последнем заседании мы решили, что полное бойкотирование сделает нашу жизнь поистине невыносимой. Но никаких разговоров. И, пожалуйста, проследи, чтобы Бернадетт готовила им кофе по утрам и не забывала запирать буфет с выпивкой. Пусть пьют свой мерзкий шнапс, но я не позволю им притронуться к коллекционным бутылкам.

Шаги затихли. Мари-Луиз на цыпочках подошла к двери и приложила ухо. Соседняя дверь открылась, и послышалась песня, которую напевали вполголоса. Незваный гость спустился по лестнице и прошел в гостиную, закрыв за собой дверь.

Мари-Луиз оглядела спальню в поисках предмета, который послужил бы предлогом пойти в кухню. К счастью, на комоде стоял кувшин и тазик для умывания. Мари-Луиз посмотрела в зеркало — она выглядела как настоящая школьная учительница с зачесанными назад волосами, в серой юбке и кардигане. Девушка попыталась придать лицу равнодушное выражение, но, ухватив тазик и кувшин, забыла о своем намерении и с сосредоточенным видом зашагала вниз.

Перед тем как войти в гостиную, Мари-Луиз переложила тазик в другую руку, чтобы повернуть дверную ручку, но тут дверь распахнулась, едва не сбив ее с ног. Девушка сделала робкий шаг вперед и уткнулась носом в серую военную форму. Вытянутая рука удерживала ее за плечо. Мари-Луиз отступила назад и только тогда смогла разглядеть, кто стоит перед ней, да еще и смеется.

— Pardon monsieur^[39].

Мари-Луиз не смогла удержать таз с кувшином, и они с грохотом упали на пол.

— Pardon? Это я должен извиниться, мадам. Пожалуйста, разрешите мне.

Он поднял таз и кувшин.

— В кухню?

— Да, спасибо.

Почувствовав себя обезоруженной и смущенной, Мари-Луиз закрыла лицо руками и сквозь пальцы наблюдала за тем, как немец идет в кухню и ставит на стол тазик и кувшин. Он был на голову выше ее, довольно приятной наружности, нельзя сказать что красивый, но симпатичный, с милой улыбкой на лице. «С ним будет нетрудно вести себя вежливо», — подумала Мари-Луиз. Квартирант подошел к ней, остановился в двух шагах и склонил голову, звонко щелкнув каблуками.

— Лейтенант Коль, военно-воздушные силы, к вашим услугам, мадам. Я прекрасно осознаю, что мне не рады в вашем доме, но хочу, чтобы вы поняли: я сам заложник обстоятельств. Если я могу сделать что-то, что облегчит ваше положение, то я готов. Я могу платить часть жалованья служанке или приносить продукты. Я, конечно, понимаю, что вам нельзя разговаривать с врагом, поэтому постараюсь не докучать вам и вашему мужу. Только необходимые вопросы.

Мари-Луиз вдруг поняла, что немец говорит на прекрасном французском, и если бы не форма, она решила бы, что он родом из Эльзаса^[40]. По его манере разговора можно было догадаться, что официальный стиль беседы ему несвойствен.

— Я также должен предупредить вас, что у меня в основном ночные вылеты, поэтому мне придется находиться в доме в течение дня. Я буду отсыпаться и не потревожу вас. Кроме того, здесь поселится еще один мой соотечественник, у которого будет совершенно другой график. Мне очень жаль, но, похоже, вам придется мириться с нашим круглосуточным пребыванием.

Немец улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря, что изменить ситуацию не в его власти.