"Тихая" Одесса

Ночевать Алексея отвели на чердак. Остаток ночи он пролежал на жестком волосяном матраце. Перед глазами металось пламя, выплывало окровавленное, все в неровных отсветах пожара лицо Микоши — пуля ударила его над правой бровью. Потом появились еще лица. Люди бежали на пожар, и среди них Алексей увидел Галину. «Что вы наделали?! — спросила она с ужасом. — Что вы наделали?!» Он схватил ее за руку, хотел объяснить, что не виноват, что это предательство… Она не стала слушать, оттолкнула его и легко пробежала по мягкому зеленому изволоку туда, где бушевало пламя. Он догнал ее, крикнул: «Да поймите вы!» Но девушка снова оттолкнула его, и Алексей проснулся.

Рядом стоял Резничук,

— Иди, — сказал он, — хозяин зовет. Мычишь ты во сне, ровно бык…

Было утро. В чердачном окне безмятежно синело небо.

Шаворский, протрезвившийся, выбритый, ходил по комнате, как всегда, сцепив руки за спиной.

— Так что у вас вчера вышло? — спросил он, хмурясь. От ночного панибратства не осталось и следа.

Алексей повторил с самого начала выдуманную им историю гибели Микоши, дополнив ее новыми подробностями: он-де первый заметил каких-то вооруженных людей и сказал об этом Микоше, но тот не придал значения его словам. Хотел во что бы то ни стало довести дело до конца. Вот и довел…

— До чего ж некстати! — Шаворский покривился от досады. — Именно сейчас, когда я разослал людей к атаманам — созывать к приезду Максимова… — Он еще побегал из угла в угол, кусая губу, потом сел на табурет возле Алексея. — Дел у нас невпроворот, а сам я, как вы понимаете, не могу слишком часто показываться в городе. Потеря Микоши будет сейчас особенно ощутима. В ряде вещей он был просто незаменим… Но кое в чем вам все-таки придется заменить его…

— Чего ж, давайте.

— Для начала придется сходить по трем адресам…

«По четырем, — подумал Алексей, — Оловянникова повидать…»

Теперь, казалось, найти предателя не составит труда: достаточно выяснить, кто принял донесение Михалева.

Выяснили; принял помощник ответственного дежурного по губчека Вайнер. Однако Вайнер не смог дать объяснений…

За два часа до того, как начался пожар на элеваторе, в губчека позвонила какая-то женщина. Истерически всхлипывая, она кричала в трубку, что на Пересыпские склады совершен налет, что бандиты повязали охрану и мешками вывозят продовольствие. Вайнер по тревоге поднял дежурную оперативную группу чекистов и вместе с ними выехал на Пересыпь.

Едва машина с чекистами прибыла на место происшествия, в нее полетели бомбы: у продовольственных складов была устроена бандитская засада. Три чекиста были убиты, четвертый — уполномоченный Вайнер тяжело ранен. Через час он скончался, не приходя в сознание.

По установившемуся в Одесской губернской чрезвычайной комиссии порядку сводки о полученных от населения сигналах (а их поступало в течение дня великое множество) дежурный был обязан передавать ответственному дежурному или — наиболее серьезные — начальникам отделов. Сводка, составленная Вайнером, к ответственному дежурному не попала. Лишь к концу следующего дня председатель губчека Немцов нашел ее… на собственном столе. Она была втиснута под зеленое сукно обивки и сверху прикрыта толстой стопкой деловых бумаг. Кто положил ее туда, кому передал Вайнер сводку, — докопаться не удалось.

Среди ответственных сотрудников губчека высказывалось много всяческих предположений. Некоторые придерживались мнения, что та же рука, которая засунула сводку под сукно председательского стола, организовала и убийство Вайнера, чтобы упрятать концы в воду. Другие считали, что это случайное совпадение. Предательство предательством, а бандитская засада — своим порядком: не в первый раз, мол, бандиты откалывают подобные номера, а тут еще им нужно было отвлечь внимание чекистов от пожара на элеваторе.

Находились и такие, которые склонны были подозревать убитого Вайнера. Их версия выглядела следующим образом. Вайнер сам был связан с бандитами. Сводку он, конечно, написал, чтобы после можно было оправдаться: вот, мол, все сделал как положено, но засунул ее в такое место, чтобы сразу не нашли. Наверно, кто-то из погибших товарищей находился в дежурке, когда он принимал донесение о готовящемся поджоге элеватора, и Вайнеру нужно было отделаться от свидетеля. По его предложению бандиты устроили засаду на Пересыпи. Вайнер доехал с чекистами — иначе он поступить не мог — и по неосторожности сам угодил в яму, вырытую им для другого…

Короче говоря, это было сложное построение, которое сводилось к тому, что Вайнер-де был хитер, но и мы не лыком шиты!

И, наконец, существовала еще одна версия, самая простая: кто-то без злого умысла, по рассеянности, засунул сводку под бумаги, оттого все и получилось.

Сложный узелок завязался в Одесской губчека. Развязать его суждено было случаю, но произошел он несколько позже. И предшествовали ему немаловажные события.