Тихая охота

От вопля – «аф-аф-аф-то-бу-у-ус!» – стало смешно и горько одновременно. Полыхнуло желание сбежать отсюда прочь, наплевав на все обязательства, хоть к Камуловой бабушке, лишь бы у ребенка была другая жизнь и другие радости – не сбор грибов и не поездка на автобусе.

Мысль испарилась после стука в окно. В печке потрескивало полено, заглушавшее дворовые звуки – он протапливал утром и вечером, опасаясь, что Лютик простудится – а это значило, что незаметно мог подкрасться кто угодно. Хоть враг, хоть друг. Ситуация осложнялась тем, что Тадеуш впервые за долгое время остался на ферме один. Рой уехал к родителям, чтобы взять список покупок и привезти им нужные товары из Чернотропа, а Джерри умчался к жениху – миловаться и бегать по осеннему лесу, шурша золотыми листьями.

Тадеуш подавил порыв взять из тайника пистолет и встретить незваного гостя с оружием. От полиции парой выстрелов не защитишься, только срок себе добавишь за вооруженное сопротивление. Если кто-то из лесных братьев пришел за помощью – стрелять не будешь. А если заподозрили в предательстве и решили казнить, в окно бы не постучали. Сразу бы выбили дверь и нашпиговали свинцом, а потом подожгли дом.

Тадеуш отступил на шаг, чтобы не маячить силуэтом в окне – занавесок на ферме отродясь не было – толкнул рассохшуюся форточку, спросил:

– Кто там?

– Это я, Иль. Принес записку от Брендона.

– Я должен встретиться с ним в городе, – узнав голос и немного успокаиваясь, проговорил Тадеуш. – В полдень. Что случилось?

– Впусти, отогреюсь – расскажу. Сыро, туман как кисель. Замерз, пока от трассы дошел.

– Сейчас.

Илдвайна Тадеуш знал не первый день – до ареста в одном отряде снайперами были. Скорее всего, тот действительно принес записку от Брендона. Не впустить в дом, не накормить было нельзя, но открывать дверь душа не лежала. Иль с первой минуты знакомства вызвал у него стойкую неприязнь – у лиса даже шерсть на холке дыбом вставала – со временем чувство только усилилось, и Тадеуш каждый раз напрягался, ожидая подвоха. К счастью, они с Илдвайном почти не встречались. Кремовый благополучно избегал ареста, перемещаясь с одной потайной базы на другую, менял отряды – снайперы были нужны везде и всегда – и редко приезжал в Чернотроп и его окрестности.

Лютику гость не понравился. Сморщил нос в ответ на приветствие и улыбку Илдвайна, ушел в свою комнату и вернулся в кухню, перекинувшись, уже на лапах.

– Огненный, весь в тебя, – отметил Илдвайн, взглянув на лисенка. – Маленький омега, копия большого омеги.

– Артур тоже был огненным, – спокойно ответил Тадеуш. – У Лютика воротник как у него, с подбородка начинается.

Он знал, что среди «лесных братьев» циркулирует слух, что он забеременел в тюрьме от охранника – расчетливо, зная, что по новому закону омег, родивших ребенка, не разлучают с детьми и отправляют под домашний арест. До тех пор, пока ребенку не исполнится четырнадцать лет. Закон действовал, Тадеуша освободили из-под стражи в зале суда, когда он был на седьмом месяце. Судья принял во внимание угрозу выкидыша и позволил перевести его в Лисогорскую городскую больницу, где он лежал на сохранении под надзором полицейских.

Лютик родился за неделю до смерти Артура, мужа Тадеуша. Свекор погиб вместе с Артуром – неожиданно захотел встретить внука на пороге роддома, и сел в машину, которую занесло на скользкой дороге и швырнуло под колеса встречного грузовика. В результате Тадеуша, переведенного под домашний арест на ферму, отвезли туда полицейские. Как ни странно, даже не особо цеплялись и не хамили по дороге – помогли купить в магазине смесей и молока, протопить печь и прибрать в доме, чтобы поставить подаренную соцзащитой кроватку.

Свекра и Артура похоронили за казенный счет, после судебного расследования, оправдавшего водителя грузовика. Тадеуша поддержали Рой и семья Джерри – привозили продукты и детские вещи, оформляли наследственные документы по доверенности. «Лесные братья» в то время на ферму и носа не казали. Никто не поинтересовался, как Тадеуш справляется, есть ли у него деньги, нужна ли помощь. Ходоки появились летом, когда Тадеуш с Роем сушили рыжики – в первый год вдовства он на ликеры не замахивался, только вербену и рыжики осилил, самое простое и дорогое.

Тогда-то и выяснилось – случайно, в подслушанном разговоре между курьером с запиской и Роем – что Тадеуша считают «вовремя залетевшим», и хвалят Камула, который прибрал Артура со свекром на небесные поля, чтобы уберечь от позора. Тадеуш принял информацию к сведению – как и то, что Рой его защищал, хоть и вяло – и задумался, не послужит ли сплетня основанием для обвинения в предательстве. Годы показали, что заглазное обвинение в супружеской измене так и осталось на уровне слухов. Визитеры были как на ладони, никакой предполагаемый осеменитель-тюремщик на ферме не появлялся, и лесная общественность, скорее всего, уже сосватала их с Роем: тот же однорукий, мало кому годится, а Тадеушу в самый раз – чтобы прикрыть грех.