Тихая пристань

Санитар Робинсон скрывается в нише… Слышен лай.

Подойдем к вопросу с позиции здравого смысла, леди и джентльмены, с позиции академической беспристрастности. Я знаю, что эта зеленая жидкость – эликсир молодости. Но все-таки я не могу дать его моим пациентам без убедительной проверки, вы согласны? Да и как мне определить дозы, не устроив, так оказать, предварительной примерки?

Возвращается санитар Робинсон с большой, крепко запертой корзиной.

Как она там, в порядке?

Слышен лай.

Видимо, да. Плесните две унции эликсира на блюдце.

Санитар Робинсон отливает на блюдце эликсир.

Если кто-нибудь из публики обеспокоен тем, что я даю это неиспытанное лекарство бедной бессловесной твари – сейчас много ведется дурацких разговоров среди так называемых гуманных людей, то, может быть, кто-нибудь из этих сердобольных дамочек подымется ко мне, чтобы занять место собаки?.. Нет? Я так и думал. Приятно иметь дело с умными людьми. Откройте, пожалуйста, корзинку.

Санитар Робинсон отпирает крышку. Слышен лай.

Достаньте ее оттуда. Осторожно!

Санитар Робинсон берет на руки большого пса, который продолжает лаять.

Поставьте блюдце на пол. Отпустите собаку. Пусть пьет.

Собака, стоя на полу, продолжает лаять. Доктор и санитары пристально наблюдают за ней.

Она не испытывает жажды. Вы что, поили ее? Робинсон? Смит? Гм. Ну, давай, давай, собачка, хорошая, умная собачка, пей же, ну! На-на-на! Вот черт! Да пей же, тебе говорят! Ну что ж, очень жаль, но придется обождать. Можно пока присесть…

Все трое садятся.

Брось монету в автомат,
мигом марши загремят!

Куда это она пошла? Ее ни в коем случае нельзя выпускать из помещения, слышите? Двери все заперты?.. Ах, ты!.. Сидите, Смит. Вытрете потом, а сейчас не отвлекайте ее. Видите, она ищет блюдце… Спокойно, спокойно, тихо. Абсолютное спокойствие… Пьет… пьет!.. Выпила! Умница собачка, хорошая собачка.

Собака лает.

Теперь, я думаю, скоро, минута-другая, и будет видно… так… так…

Лай становится пронзительнее.

Есть! Подействовало! В самом деле, подействовало! О, господи! Я – великий человек.

Лай превратился в тоненький визг.

Эй, но дайте ему улизнуть!.. Ловите, ловите его, Робинсон, скорее! Ах ты, малыш мой…

Санитар Робинсон держит теперь на руках крошечное существо.

У, ты мой цуцик, цыпленочек мой желтенький! Да, да, противный дядя доктор напоил нас гадкой зеленой водой, да, мой маленький. Посадите его назад в корзинку и дайте что-нибудь грызть – у него, по-моему, зубы режутся. Вот так.

Санитар Робинсон уносит собаку.

Теперь мои записки и эликсир – под замок, для верности. И по всей форме толковый, вразумительный отчет без этих поэтических воспарений. Да, и не надо терять голову и забывать о всяких формальностях… Ах, боже мой! Но ведь это – эпохально, в это почти невозможно поверить, это – величайшее событие в вашей жизни, и, надеюсь, вы его не забудете… Идемте.

Выходят. Санитар Смит несет колбу и тетради. Из-под стола выбирается Эльфик.

Эльфик. Бедный мистер Горлопэн! Как я сообщу ему эту ужасную весть? Хотя маленький такой щеночек, беспомощный такой, славный, – может, это его не так уж страшно огорчит? А тут, кажется, изрядно осталось… ну-ка, возьмем пробирку – ловкость рук обманывает глаз – ой, пролилось немножко. Ну, вот и все. И еще осталось на блюдце… (Переливает часть жидкости в пробирку.)

Голос доктора: «Вы забыли блюдце!»

В самый раз успел! Кто скажет, что я не храбрый?

Эльфик успевает улизнуть, когда Смит и Робинсон выбегают с двух противоположных концов сцены. Они относят стол в нишу и уходят, прихватив блюдце.

Сцена третья

Слышен колокольный звон. Спеша, появляется доктор Эхинокук.