Тихая вода

Спустя несколько часов они с Норой сидели в саду, пили кофе и ели макароны с тертым сыром, базиликом и помидорами черри. Домашний хлеб с маслинами Нора разогрела в микроволновке. Красное вино «Риохи» тоже пришлось кстати.

Мальчики уснули сразу после ужина. Весь день загорали и купались в море, что, конечно, давало о себе знать вечером. Как ни уверяли они Нору, что ни капельки не хотят спать, оба отключились почти сразу. Очень может быть, что сегодня их измотали и постоянные бабушкины замечания.

Перед сном Томас почитал мальчикам вслух. Адам, конечно, не упустил случая заметить, что это нужно только Симону, поскольку сам он давно уже прекрасно читает сам. Но это не помешало им обоим внимательно слушать, ловя каждое слово. С тех пор как умерла Эмили, Томас особенно привязался к крестнику. И Симон инстинктивно чувствовал горе Томаса, хотя и никогда не заговаривал об этом вслух.

— О Пернилле что-нибудь слышно? — осторожно спросила Нора.

— На мидсоммар[15] я получил от нее открытку из Хальмстада — единственная весточка за несколько месяцев. Мы почти не общаемся.

— Скучаешь?

Томас подпер подбородок рукой и посмотрел вдаль. Прошла пара минут, прежде чем он ответил.

— Скорее, скучаю по той жизни, когда был не один. По тысяче мелочей, вроде той, когда кого-то заботит, что ты опаздываешь на работу. Иногда хочется просто взять и заночевать в полицейском участке.

Томас замер, не успев донести до рта чашку кофе. На лицо набежала тень.

— Все равно никто не заметит, что я не вернулся домой, — продолжал он. — Может, стоит завести собаку?

В последнем вопросе прозвучала ирония.

— Ты часто думаешь обо всем этом? — спросила Нора.

Она почувствовала, как заблестели ее глаза. Нора переживала смерть Эмили почти так же тяжело, как и Томас. Сама мысль о том, что, встав однажды утром, можно обнаружить свою маленькую дочь мертвой, была ей невыносима. Нора сглотнула и быстро отпила из бокала, пока из глаз не хлынули слезы. Томас как будто ничего не заметил. Продолжал говорить, больше обращаясь к самому себе.

— Иногда я задаюсь вопросом, как выглядела бы Эмили, если бы до сих пор была жива. Я видел ее только младенцем. Сейчас она была бы маленькой девочкой, которая уже ходила бы и говорила, — он слегка тряхнул головой, — но Эмили не суждено вырасти.

На последних словах его голос несколько осип. Томас отпил кофе, потом еще.

— Когда я смотрю на твоих мальчиков, мне становится завидно. Они замечательные, особенно Симон.

Нора накрыла руку Томаса своей.

— И тебе обязательно выпадет возможность создать новую семью. Ты ведь парень хоть куда. Уверена, что ты еще встретишь женщину, от которой у тебя будут дети.

Томас криво улыбнулся и пожал плечами:

— Сейчас это не кажется задачей первостепенной важности. Я неплохо себя чувствую наедине с самим собой. Справляюсь. И потом, у меня есть ты и твоя семья, и это для меня хорошая опора. Просто хочу, чтобы ты об этом знала. Я очень ценю твое внимание.

— Всегда рада тебя видеть, — ответила Нора и разлила остатки вина по бокалам. — Как продвигается расследование?

— Не клюет пока, — вздохнул Томас. — Если мне, конечно, будет позволено шутить на эту тему.

— Все это так странно. Два убийства в течение двух недель. Как в английском детективе, не хватает только комиссара с трубкой.

Томас рассмеялся, но быстро посерьезнел.

— Мы даже не знаем, были ли они убиты. С большой долей вероятности, это можно утверждать только о Кики Берггрен. Что же касается ее кузена, то он утонул — вот все, что можно сказать о нем на сегодняшний день.

Но Нора не сдавалась:

— Ясно, что оба случая между собой как-то связаны. Вопрос в том, кому понадобилось лишать жизни кузена и кузину из Бандхагена? Они были замешаны в чем-то незаконном, тебе не кажется?

Нора продолжала рассуждать, размахивая ложкой:

— У меня не идет из головы эта сеть. Как она вообще вписывается в общую картину?

— Ни малейшего представления, — покачал головой Томас. — Это может быть чистой случайностью. Что, если эта сеть вообще не с Сандхамна, и ее хозяин живет на одном из окрестных островов?

Нора кивнула:

— Как она, собственно, выглядела?

— Ну… старая, потрепанная. Она ведь пролежала в воде несколько месяцев, так что в этом нет ничего удивительного.

— Насколько она старая? Сеть, если время от времени ее чинить, можно использовать много лет, — задумчиво продолжала Нора. — И даже передавать из поколения в поколение.

И тут ее словно осенило, и Нора быстро склонилась к Томасу:

— Дело в том, что на Сандхамне был еще один человек с инициалами «Г. А.», которого нет в моем списке. Помнишь Георга Альмхульта, отца Юнни Альмхульта, который живет на острове? Ну, он еще столярничает и рисует. На прошлой неделе помогал нам заменить несколько планок в штакетнике. У отца Юнни инициалы «Г. А.» Что с того, что отца нет в живых; это не могло помешать Юнни воспользоваться его сетью.

— Юнни как-то связан с этими смертями, ты имеешь в виду?

Нора сделала отклоняющий жест:

— Этого я не знаю, но если ты найдешь владельца сети, это станет хоть каким-то началом. Его стоит разыскать в любом случае, или как?