Тихая жена

Положив трубку, Джоди начинает плясать от радости, но она постепенно угасает, и в итоге остается лишь контраст мелочно закрытых кредиток и размаха начатой ею акции, невероятного плана, на осуществление которого она уже набрала денег. Какие-то внутренние голоса нашептывают ей подумать обо всем этом хорошенько, пока есть время, но ее охватили фаталистические настроения, и делать шаг назад совершенно не хочется. В глубине души Джоди понимает, что пересекла черту дозволенного, что ей надо бы обратиться за помощью, и она уже думает о Джерарде – о том, что можно его найти. Но отмахивается от этой мысли. Он уже, несомненно, вышел на пенсию и живет где-нибудь во Флориде или Мексике, к тому же, чем он сможет ей помочь на этом этапе? Надо было продолжать к нему ходить, когда была такая возможность, завершить курс терапии, дойти до ее естественного завершения.

Он хорошо работал; в этом Джоди никогда не сомневалась. Он открыл ей глаза на ситуацию с Райеном, помог принять реальность, избавиться от привычки идти против фактов. В итоге только благодаря Джерарду она смирилась с тем, что Райен будет жить по-своему, делая собственный выбор, что все, что она для него хотела – материального и личного благополучия, – это достойные цели, но ему они не подходят, что в основе ее волнения за брата лежит осуждение, а осуждать других – это все равно что умышленно наносить им вред. Джоди поняла, что уважать различия людей – это не просто считаться с ними; нет, тут надо отказаться от собственных ограничений и предвзятых мнений, перестать думать, что ты обязательно прав, а другие исключительно не правы, что мир был бы куда лучше, если бы все думали так же, как ты.

Джоди нуждалась в уважении, и Джерард щедро давал ей похвалу. Он восхищался ее целеустремленностью и проницательностью, поощрял ее за то, что она бросила самой себе вызов и работает над собой. Такой прогресс оказался неожиданным, с учетом того, что до начала работы с терапевтом она считала, что с ней все в порядке, а вот с Райеном что-то не так.

После этого достижения Джоди с Джерардом взялись за работу со свежими силами. Они бесконечно долго разговаривали о ее детстве, каково ей было расти средним ребенком и девочкой, от того, что родители от нее многого не ждали, а она удивила их превосходной успеваемостью в школе и в итоге стала и профессионалом, и домохозяйкой. Несомненно, склонность к конкуренции у нее была. Они обсудили, от кого она что унаследовала: любовь к домашнему уюту от матери, методичность и внимание к деталям – от отца. Оказалось, семья наложила куда больший отпечаток на ее развитие, чем сама Джоди предполагала.

Терапевтические сессии были увлекательными, даже приятными, но Джоди начала склоняться к мысли, что ее переоценка отношений с Райеном – все же апофеоз их работы с Джерардом, что больше они уже ничего значительного не достигнут. Из-за этого она стала нетерпелива, даже начала скучать и высказала Джерарду предположение, что лишь зря тратит его время. А в глубине души Джоди боялась, что она – пустышка, что ей, к сожалению, недостает глубины и наполненности. В какой-то момент она буквально расстраивалась из-за того, что ее детство было не особо ужасным, что отец ее не бил, а мать не пила. В иные дни она многое готова была дать за пережитую депрессию или приступы страха, отклонения в пищевом поведении, низкую самооценку, резкие перепады настроения, панические атаки. Если бы она хотя бы заикалась или с маниакальной страстью мыла руки. А она даже к прокрастинации склонности не имела. Шли недели, и ее нормальность уже стала поводом для шуток. Джоди приходила на терапию и начинала жаловаться: «Доктор, я люблю своих родственников и счастлива. Что мне делать?» А Джерард отвечал: «Не беспокойся. Я тебя вылечу».

А потом наступил переломный момент.

День казался не особо благоприятным, на какой-либо прогресс особой надежды не было. За окном стояла весна, цвели деревья, а Джоди сидела в кабинете в пуловере и кардигане, спасаясь от кондиционера, сам же Джерард был несколько не в форме, не такой сосредоточенный, как всегда. Они перескакивали с темы на тему, но никак не могли нащупать ничего интересного, и к концу сессии уже совсем выбились из сил. Джоди решила, что на этом все. Пора домой. Но тут в отчаянной и доблестной попытке Джерард поинтересовался, что ей снилось.

Джоди: Обычный белый шум.

Джерард: Что значит белый шум?

Джоди: Ну, вы же знаете. (Вопрос ее разозлил, поскольку она все время использовала этот термин.)

Джерард: Будь добра, приведи пример.

Джоди: Ну, скажем, я на вечеринке, разговариваю с какими-то незнакомыми людьми. Потом замечаю собственное отражение в зеркале и вижу, что я полуголая, но совершенно ничего по этому поводу не чувствую. Потом оказываюсь в доме родителей, что-то ищу, но не помню, что. Даже во сне это не казалось мне важным. Ну, вот такое. Это белый шум.

Джерард: (Молчит).

Джоди: Извините. Я старалась.

Джерард: Я знаю, что старалась.

Джоди: (Молчит).

Джерард: Значит, на этом все?