Тихая жизнь

Светлана Кекова ТИХАЯ ЖИЗНЬ

* * *

Человек живёт на большой горе,
на большой горе в земляной норе,
что ему кричать и о чём молчать,
если в сердце — лёд, а на лбу — печать?

Вижу неба дальнего уголок,
там звезда похожа на уголёк,
отражается эта звезда в реке,
словно зверя знак на десной руке.

А повсюду — мир, где царит закон,
где сидит на троне большой дракон,
раздаёт народу вино и хлеб,
а дворец его — как семейный склеп.

На такой сюжет не польстится Босх:
на пустой алтарь он наводит лоск,
а мужицкий Брейгель сквозь вой и хрип
два штриха добавит к портретам рыб.

Но когда закончится лов без слов
и когда замолкнут и лай, и рык,
вдруг появится инок Андрей Рублёв,
а в его руках — кроткий Спаса Лик.

* * *

памяти Г. Мейера

В старом бараке, где твой появляется враг,
      вещи живут, погружённые в холод и мрак:
            вилки, ножи, золотые часы на руке,
ворох одежды в огромном, как мир, сундуке,
      кольца, браслеты…
Забытый за давностью лет,
      чей-то знакомый, костями гремящий скелет.

В доме напротив, где твой появляется друг,
вещи встают в хоровод, в заколдованный круг.
Что-то бормочет кофейник на старой плите,
булькает чайник:
      «Мы стали с тобою не те,
      нос мой облуплен, твоя потускнела эмаль…
Жизни не жаль. Но вернём ли её мы? Едва ль.

Мы постарели и в ту же попали графу,
      что и скелет, в коридорном стоящий шкафу.
Там он стоит и костями тихонько гремит —
      мы ж исчезаем. Мы свой исчерпали лимит».

Друг мой и враг мой! Как вещи знакомые, мы
      тоже пронизаны духами света и тьмы:
            в розе засохшей и в веточке вербы живой,
в старом погосте, заросшем зелёной травой,
      в глине смиренной, где спрятан бунтующий прах,
            в лжи откровенной и в правде, скрывающей страх, —
в каждом предмете и в каждом событии есть
      весть о спасении или о гибели весть.

А для того чтоб явиться на праведный Суд,
      кости сухие не слово, а плоть обретут.

Фламандские натюрморты

1.

У вещей знакомых застыли лица:
      Смысл их то спрятан, то обнажён
в полотне фламандском с убитой птицей,
      обезьяной, персиком и ножом.

Или вот, к примеру, мясная лавка,
      где среди колбас — голова быка,
и уже запачкана кровью травка
      по ужасной прихоти мясника.

А на заднем плане, в дали опасной
      облака на небе стоят грядой,
и мясник знакомый в рубахе красной
      разбавляет молча вино водой.

Недомолвки странные, оговорки,
      первородный грех и моя вина…
Но при чём здесь ломкие устриц створки
      и на блюде — рыба и ветчина?

2.