«Тихие» американцы

Второй секретарь — сотрудник этого же отдела Джозеф Макдональд.

Третий секретарь — сотрудник административно-хозяйственного отдела американского посольства Дэннис Макмэхеп.

А теперь вернемся к событиям, предшествовавшим этому деловому обсуждению в одном из кабинетов американского посольства.

Воскресный день, по мнению Иванова, складывался неважнецки. Если бы накануне в ресторане в компании новых знакомых Александр вовремя сдержался и не заявил с апломбом, что платит за всех, вечером можно было бы снова кутнуть. У приятелей деньги были, он видел, но сейчас они все молчат. Значит, на пляже опять придется платить за всех ему. Отказаться нельзя — Александру необходимо произвести впечатление на приглянувшуюся девушку из новой компании. Перед тем как убежать купаться, она заявила, что проголодалась и не отказалась бы от шашлыка.

Приятели сделали вид, что не расслышали.

«Скупердяи, любят дармовщину», — подумал о них Александр. И вдруг понял, что, в сущности, он ничего толком не знает о своих новых знакомых.

Конечно, без их помощи он сюда не попал бы. Приятели, рекламируя поездку на пляж, многозначительно говорили: там, мол, интересно, бывают в основном одни иностранцы, в ресторанчике делают отменные шашлыки. Плюнуть бы на всю эту компанию. Какие у него с ними общие интересы? Да никаких. Так, собутыльники. И он для них — тоже.

Но девушка понравилась. Надо выдержать роль.

— Чего хочет женщина, того хочет бог, — по-английски галантно произнес Александр и ца-правился к пляжному ресторанчику. Заказав шашлыки, Иванов решил скоротать время за бокалом шампанского.

То ли от жары, то ли от вчерашней попойки, но шампанское ударило в голову. Хорошее настроение окончательно пропало, нахлынули тягостные мысли: о предстоящем разводе с женой, возможных неприятностях из-за этого на службе, о долгах (и немалых!), которые надо возвращать. Да и отпуск кончается…

Неожиданно перед столиком, за которым Александр тянул охлажденное сладкое шампанское, появился худощавый мужчина среднего роста, в очках с темной оправой.

— Разрешите? — обратился он к Иванову по-английски.

Словно продолжая только что прерванный разговор, незнакомец произнес:

— У вас отличное произношение. Вы случайно не учились у нас в Штатах? Меня зовут Питер Сэмлер, я американец.

Он говорил мягко, словно хотел подчеркнуть свое искреннее расположение к собеседнику. Это успокоило Александра. Да и комплимент насчет знания английского языка пришелся по душе.

— Нет, я учился в Москве. Александр Иванов, переводчик, — представился Иванов.

Завязался непринужденный разговор, в котором Александру захотелось блеснуть эрудицией и в свойственной ему манере произвести впечатление на американца.

— У вас несомненно талант лингвиста, Алекс. Можно вас так называть? Знаете, мне редко доводилось встречать иностранцев с таким прекрасным произношением. Учитывая вашу молодость, могу смело сказать — вас, Алекс, ждет отличная карьера.

Сэмлер извинился и распрощался, выразив надежду встретиться снова. Пообещал Иванову принести с собой в следующий раз интересную книгу на английском языке.

Александр был доволен неожиданной встречей и беседой. Особенно польстили комплименты по поводу его лингвистических способностей и упоминание о карьере. Но тут же в глубине души шевельнулась обида: ведь, и правда, его, несомненно талантливого специалиста, недооценивают на работе. Да что там — попросту затирают.

«Случайный человек и тот оценил мои способности, — с удовольствием вспоминал беседу с Сэмлером Александр. — А на службе не ценят этого. Конечно, от зависти».

Народная мудрость гласит: каждый судит по себе. Мерой, которой Иванов измерял и оценивал окружающих его людей, была выгода. Политически беспринципный, склонный к огульному критиканству всех и вся, Александр, несмотря на молодость, был уже нравственно нечистоплотной личностью. Он не имел привязанностей ни к жене (женился не бескорыстно), ни к дочери, ни к знакомым. Друзей у него никогда не было — были дружки-собутыльники.

Иванов считал себя вершиной совершенства. Любое замечание, критику близких, сослуживцев воспринимал как незаслуженную обиду, оскорбление, вопиющую несправедливость. Ради личной выгоды, ради карьеры он мог поступиться всем. Его жизненным кредо было только получать, ничего не давая взамен. Свою энергию, способности, ум, которым природа не обделила его, он направлял только на это. Идейные, моральные устои советского общества Александр считал существующими для других и не обязательными для себя. Деньги, праздная и беспутная жизнь, пьяный угар, случайные женщины, заграничные вещи — вот что в последние годы было вершиной интересов Иванова.

На это-то и делали ставку американские спецслужбы.

Через неделю, когда понравившаяся Александру девушка предложила снова съездить на пляж, он охотно согласился. Тут же мелькнула мысль о новой встрече с любезным американцем. Вспомнилось и его обещание принести какую-то особенно интересную книгу, которую мало знают в СССР.