Тихие Клятвы (ЛП)

Мне нужно было поскорее увезти ее оттуда, пока я не сказал или не сделал что-нибудь, о чем потом пожалел бы. Как и чувство вины, я не любил сожаления, но я был опасно близок к тому, чтобы наброситься на нее и потом ненавидеть себя за это.

Не может быть, чтобы эта всепоглощающая потребность, которую я чувствовал, была односторонней. Если я застрял с этим удушающим чувством влюбленности, то она, черт возьми, тоже должна была это почувствовать. Я оголю ее полностью, тело и душу, чтобы доказать ей, насколько полно она принадлежит мне. Я сделаю все, что потребуется.

Если мне придется пройти этот коварный путь, я не собираюсь делать это в одиночку.

Но Ноэми была под охраной. Мне придется применить нужное количество силы и соблазна, чтобы не спугнуть ее. Это была единственная уверенность, которая удерживала мой контроль. Как только она ушла, я сел в машину и поехал прямо в спортзал. Если я не выплесну часть убийственной энергии, бурлящей во мне, я взорвусь.

Как обычно, Бишоп уже был там, болтая с кем-то из парней. Он прекратил свой разговор, как только увидел меня, и побежал трусцой.

— Привет, чувак. Я как раз собирался тебе позвонить. Получил информацию, которую ты хотел получить от моего парня.

Я перекинул свою спортивную сумку через плечо и поднял подбородок, чтобы он продолжил.

— Я проверил все. Ее школьная история и внеклассные занятия выглядели довольно стандартно. Во всем досье было только одно, что привлекло мое внимание, но это может быть пустяком.

— Расскажи мне.

— В ее медицинской карте были указаны сломанная ключица и другие ушибы после автомобильной аварии, в которой погибла ее мама, но никаких реальных повреждений горла не было. Синяк от ремня безопасности, но нет физиологического объяснения потери голоса. Доктор даже сделал запись, в которой упомянул возможную эмоциональную травму как фактор, и сказал, что рекомендует консультацию ее отцу, но не стал вдаваться в подробности, потому что формально она уже взрослая, и это было бы нарушением закона о конфиденциальности. Я прочитал весь отчет о происшествии, и все выглядело законно. Следователь не был одним из наших парней, но ничто не выглядело сомнительным. Как я уже сказал, это может быть пустяком. Я просто подумал, что стоит поднять этот вопрос до того, как я отправлю файл тебе.

Травма. Авария не могла быть легкой, но женщина, которую я знал, была далеко не травмирована. Если ее молчание не было физиологическим, то какова была причина? Почему она шесть месяцев молчала и почему ее отец принял ее состояние без вопросов?

Что-то не сходилось, и я был готов к объяснениям.

— Это отличная работа, Бишоп. — Я похлопал его по плечу. — Я переоденусь и встречу тебя на ринге.

— Позволь мне немного тебя помять, и мы будем считать, что мы в расчете. — Он сверкнул мегаваттной ухмылкой.

— В твоих мечтах, придурок. — Я нанес ему быстрый удар в брюхо и увернулся в сторону раздевалки, когда он замахнулся в ответ.

Мой дерьмовый день стал немного лучше. Мне все еще нужно было выпустить пар на ринге, но я уже не был таким кровожадным. Я сосредоточился на стратегии, а не на уничтожении. Пришло время заставить птичку в клетке петь, так или иначе.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Санте стоял на кухне, уставившись в открытый шкаф, когда я спустилась на следующее утро. Он был настолько погружен в свои мысли, что не услышал моего приближения, пока я не оказалась в пределах досягаемости.

Я положила руку ему на плечо и вопросительно посмотрела на него.

Он смотрел на шкаф, в котором хранилась наша коллекция кофейных чашек. Мама была заядлой фанатичкой кофе, пристрастившись к сложной процедуре приготовления капучино, которой она религиозно следовала каждое утро. Летом, когда я не ходила в школу, я каждое утро проводила с ней на кухне, разделяя ее привычки. Когда ее не стало, я уже не могла выпить кофе дома без нее. Именно поэтому я впервые начала свои ритуальные походы за кофе. Мне нужен был кофеин, но без душевной боли.

— Это странно. Иногда я почти забываю, что ее больше нет. Я начал доставать кружку для нее, как будто собирался запустить машину для приготовления капучино, а потом понял, что делаю. Это была мышечная память. Как будто мое тело каким-то образом забыло. — Он закрыл дверь и посмотрел на меня, его милые карие глаза были беззащитны и полны боли.

Я знала, что он чувствует. И я знала, что никакие слова этого не исправят, поэтому я обхватила его руками и прижалась к нему.

Боже, я так сильно его любила. Я не могла смириться с тем, что потеряю и его.

— Спасибо, большая крошка, — тихо сказал он.

Когда я отстранилась, я схватила свой блокнот. Хочешь выпить со мной кофе?

Его губы истончились. — Ты же знаешь, папа не любит, когда мы ходим куда-то вместе. — Каждое слово было пронизано внутренним конфликтом. Возможно, это был мой шанс помочь ему образумиться.

Ты ведь понимаешь, что это абсурд?