Тихие конфликты на Северном Кавказе. Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия

2. Борьба внутри региональной элиты за собственность и контроль над бюджетными ресурсами.

3. Готовность силовых структур и судебной власти содействовать некоторым участникам конфликта элит.

4. Нерешенность социальных, инфраструктурных, территориальных проблем, важных для значительных слоев населения, в том числе для целых народов.

5. Достаточно острое этническое самосознание населения в условиях, когда о раздельном проживании народов не может идти речи.

Из рассмотренных нами республик наиболее слабо эти факторы выражены в Адыгее, наиболее сильно — в Карачаево-Черкесии. Вспомним, однако, что даже в Адыгее в 2006 г. ситуация накалялась до достаточно высокого «градуса».

Осознание этих обстоятельств должно вновь поставить вопрос о том, какой линии должен придерживаться на Северном Кавказе федеральный центр. На практике выбор здесь до сих пор, чаще всего, осуществлялся между двумя крайностями. Одна крайность — активное личное участие высокопоставленных федеральных чиновников в региональных делах, что неминуемо порождало слухи о «мелкооптовой» торговле федеральным административным ресурсом. Вторая крайность — демонстративное самоустранение от внутренних проблем регионов, выстраивание отношений с главами республик по принципу: «Заплати нужным количеством голосов на федеральных выборах — и живи спокойно».

Если путь, надежно удаленный от двух этих крайностей, так и не будет найден, многие конфликты на Юге России могут потерять успокоительный эпитет «тихие» в самый неожиданный момент.

Послесловие

Северный Кавказ сегодня продолжает оставаться в фокусе внимания СМИ и экспертов как в России, так и за ее пределами. Есть несколько причин для такого повышенного внимания.

Во-первых, пойдя на формально-правовое признание независимости Абхазии и Южной Осетии, Москва разрушила принципы «беловежского национализма» (то есть незыблемости границ, установленных еще в период существования СССР). Хочет того Кремль или нет, но вслед за Косово он создал прецедент теперь уже на постсоветском пространстве. В чем суть этого прецедента? Это — успешное этнополитическое самоопределение, достижение которого осуществляется не путем многоходовых переговоров и договоренностей (как это было в случае с бывшей югославской республикой Черногорией), а с опорой на силу и внешнюю поддержку. Отсюда столь большая чувствительность журналистов и политологов к обострению обстановки в Ингушетии, Северной Осетии и Дагестане, к политическому брожению внутри «черкесского мира» (23 ноября 2008 г. прошел Чрезвычайный съезд черкесского народа). Все события, так или иначе связанные с этнополитической проблематикой на Северном Кавказе, пытаются рассматривать через абхазские или югоосетинские «очки» (хотя такое рассмотрение и не всегда адекватно ситуации).

В принципе ситуация на Северном Кавказе в связи с признанием двух бывших грузинских автономий не так однозначна, как это видится с Запада. Здесь очевидна не только опасность переноса сепаратистской бациллы. Многие в республиках российского Кавказа (и не только в Северной Осетии) отмечают это и как первый случай, когда Россия защитила кавказские народы. Россия продемонстрировала силу, которая в регионе традиционно относится к числу значимых ценностей. День 26 августа 2008 г. (дата подписания президентского указа о признании) является неким водоразделом между старой и новой реальностью.

Во-вторых, мировой финансовый кризис в случае с Россией — это не только масштабное сокращение «белых воротничков» и банков (нормальная санация этой сферы не повредила бы любому постсоветскому государству). Значительная зависимость страны от сырьевого комплекса и вообще слабая диверсификация национальной экономики (при которой гибнущие отрасли можно было бы заменить поднимающимися) чреваты сокращением бюджетных поступлений, а значит, и социального благополучия управленческого класса. А этот управленческий класс в условиях полиэтничного государства гораздо в большей степени готов к тому, чтобы использовать «национальную карту» в борьбе за недостающие ресурсы (а также за обеспечение преференций в борьбе за ресурсы имеющиеся). К Северному Кавказу эти последствия финансово-банковского кризиса имеют самое прямое отношение.

Значит, серьезный анализ этнополитических и конфессиональных процессов в северокавказском регионе сегодня востребован, как никогда. В особенности, если речь идет о профессиональном изучении всей «цветущей сложности» региона без политической ангажированности, но с опорой на репрезентативный круг источников. В этой связи выход в свет книги известного российского журналиста и исследователя Северного Кавказа Константина Казенина нельзя не приветствовать.