Тихие конфликты на Северном Кавказе. Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия

3. Непростыми выглядят перспективы борьбы за власть в новообразованном Абазинском районе. Как уже отмечалось, «зубры» абазинского движения, возглавлявшие его в 1990-е гг., сейчас в основном отошли от активной деятельности. В 2004–2006 гг., во время территориального конфликта, в абазинской среде не было единоличного лидера. Возглавлявший временную администрацию района Уали Евгамуков на всенародных выборах главы 2 декабря 2007 г. уступил Мурату Озову, поддержанному партией «Единая Россия». Еще летом 2007 г. из бесед с главами ряда абазинских сел у автора этих строк сложилось впечатление, что они не полностью были готовы поддержать Евгамукова. Возможно, причиной была некая «ревность»: временная администрация начала существовать раньше, чем был на практике создан и стал приносить отдачу район. Однако и у Евгамукова на выборах главы был неплохой результат — 35,09 %, так что противостояние на районном уровне вполне может продолжиться.

В заключение необходимо обратить внимание на ту сторону «абазинского вопроса», которая несколько выходит за рамки отношений внутри республики. Как уже отмечалось, значительная часть абазин в качестве добровольцев принимала участие в абхазо-грузинской войне 1992–1993 гг., все послевоенное время не прекращаются связи между абхазской и абазинской интеллигенцией, а ряд абазинских лидеров (в частности, уже упомянутый Мухаммед Килба) и в 2000-е гг. нашли себе применение в Абхазии. Однако связи с Абхазией вызывают весьма негативную реакцию у некоторых представителей других национальных движений республики.

Для подтверждения процитируем газету «Вести гор» за июль 2006 г.: «В крайностях июньских событий [захвате здания правительства абазинами. — К.К.] важную, если не решающую, роль сыграли самозваные «представители абхазского народа». Один из них [речь идет об этническом абхазе, постоянно проживающем в Карачаево-Черкесии. — К.К.]…выступая перед толпой, усиленно накалял ситуацию… Конечно, грузины и абхазы — одинаково близкие нам народы. Но не одинаков их международно признанный статус… Поэтому любые соглашения наших властей с их режимом в Сухуми — пособничество и поощрение сепаратизма на Кавказе. Это пособничество оборачивается против Карачаево-Черкесии, где «абхазский след» был очевиден и в 1999 г. [во время первых президентских выборов. — К.К.], он явен и сейчас».

Таким образом, абхазо-абазинские связи вызывают отрицательную реакцию у части политического спектра Карачаево-Черкесии. Отметим, что та же газета «Вести гор» довольно негативно отзывалась о самом факте визита в Карачаево-Черкесию президента Абхазии Сергея Багапша в июне 2006 г. (примечательно, что Багапш во время визитов в Карачаево-Черкесию почти всегда успевает побывать в «абазинских краях»: в ходе одного визита он посетил комбинат «Южный», в ходе другого — аул Псыж). Наличие в Карачаево-Черкесии таких умонастроений необходимо учитывать на фоне общей активизации России в решении проблем Абхазии.

Заключение

Факт «путинской стабилизации» на Северном Кавказе так или иначе признают сегодня как сторонники, так и оппоненты федеральных властей. Для некоторых основной признак стабилизации — прекращение активных боевых действий в Чечне. Автору же этих строк наиболее отрадным — и, хочется верить, необратимым — изменением в российской части Кавказа представляется отмена (пока, увы, частичная) практики «парных» блок-постов на границах регионов, когда друг против друга стоят сотрудники МВД соседних республик, охраняя «свою» территорию как рубеж независимого государства. Любой самый мелкий, но осязаемый знак восстановления единства Федерации — шаг от той пропасти, в которую Северный Кавказ мог увлечь всю страну еще совсем недавно.

Однако ответ на вопрос о том, далеко ли в действительности удалось отойти от этой пропасти, не представляется очевидным. Какая бы роль ни отводилась зарубежным антироссийским центрам в вооруженных конфликтах на постсоветском Северном Кавказе, честный взгляд на любой из этих конфликтов (будь то война в Чечне, события в Пригородном районе Северной Осетии, в Дагестане, нападение на Нальчик в 2005 г.) заставляет признать: в основе лежали противоречия между самими жителями регионов, будь то клановые, этнические или религиозные группы. А если так, события 1990-х — первой половины 2000-х гг. следует рассматривать как эпизоды гражданской войны на территории России.

В настоящей работе мы ограничились теми конфликтами в северокавказских республиках, которые за всю свою историю не стали причиной силовых столкновений. Как представляется, даже беглый анализ современного состояния этих конфликтов позволяет увидеть в каждом из них, по крайней мере, некоторые обстоятельства, в других случаях приведшие на Северном Кавказе к вооруженному противостоянию. Вот важнейшие из этих обстоятельств:

1. Существование общественных движений, которые подконтрольны небольшой группе лидеров, но позиционируют себя как выразители интересов целого народа.