Тихие омуты

– Наш лагерь недалеко, отсюда дойдем пешком, – пояснила она. – Этот, даже если очнулся, не пустится вплавь, долго ему придется плыть, да еще после того, как я его по голове фонарем ударила. Фонарь-то у него тяжелый. Жаль, он от удара сломался, и я не смогла разглядеть его лица.

– Мобильной связи здесь нет, – продолжала Лера, на ходу раздвигая колючие ветки кустов и придерживая, чтобы я их перехватила, – так что полицию все равно не вызвать, если только пройти около километра на холм, вот там ловится мобильник. Пойдешь звонить? Надо, наверное, чтобы поймали этого типа по горячим следам, пока далеко не ушел.

Я отрицательно покачала головой. Меня снова охватил пережитый страх. Я вспомнила, как совсем недавно лежала на земле под ножом, похищенная и связанная. Пусть это малодушно, но мне совершенно не хотелось сейчас думать ни о каких похитителях, маньяках и ком-то еще. Мне было холодно и хотелось одного: оказаться дома, в кресле, под пледом, чтобы слышать, как бабушка напевает песни, и как шипит масло на сковородке под блинчиками, а дед рубит дрова во дворе…

– Как хочешь. Только мне нужно подсохнуть, – снова вернула меня в реальность Лерка, – в мокрых штанах мне все же, мягко говоря, некомфортно. Я сразу прыгнула с берега в воду, когда тот тип завел лодку. Как-то не пришло в голову, что нужно бы раздеться. Не каждый день, точнее, не каждую ночь увидишь погрузку в лодку недвижимых связанных тел… так ты говоришь, не знаешь его? Лица его не разглядела? Зачем он тебя уволок?..

Я молчала. Слезы от пережитого, которые уже вовсю лились по лицу, душили и не давали сказать ни слова. К тому же лицо неприятно щипало и саднило от сдернутого со рта скотча. Я вытерла лицо рукавом, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

«Нужно успокоиться», – строго сказала я себе и представила, как будто это мне сказала директор моей прошлой школы. Это мне всегда помогало. Я даже как будто увидела перед собой ее лицо в очках и с глубокими морщинами на переносице.

«Вроде Лерка ни при чем, – уже спокойнее думала я, шагая вслед за одноклассницей вглубь леса, – кто тогда это придумал? Кому это нужно? Неужели действительно маньяк?»

Тут я подумала, что я-то хотя бы сухая. А вот моя одноклассница прыгнула в ледяную воду и сейчас, наверняка, замерзла и, скорее всего, заболеет. Мне стало стыдно за свои подозрения и захотелось поблагодарить Леру, но тут она внезапно остановилась.

Перед нами возник небольшой бревенчатый домик. Лерка засунула руку в дупло стоящего поодаль дерева, достала ключ и отворила скрипучую дверь.

– Заходи. Об этом приюте рыбака знаем только я и мой папа. Так что считай себя посвященной, тебе повезло, – сообщила она торжественно.

– Да уж, – промямлила я, но в дом зашла и сразу наткнулась на что-то твердое. Я ойкнула, а Лерка, вздохнув, убрала с моего пути какой-то табурет и предложила мне на него сесть, чтобы ей не мешать. Я так и сделала, обхватив себя руками.

– Лер, тебе же, наверное, холодно, – сказала я впервые спокойным голосом, – как ты вообще смогла плыть в такой ледяной воде?

– За меня не волнуйся, – послышался из глубины дома голос одноклассницы, шебуршащей чем-то и со звоном извлекающей из погреба какие-то банки, – я с пяти лет занималась синхронным плаванием, а еще последние два года мой папа увлекся моржеванием и меня приобщил. Да и я о себе сейчас позабочусь. Лерка наконец показалась на пороге с мешком.

– Пошли, – скомандовала моя одноклассница, и я поплелась за ней.

Глава 3

Через десять минут мы сидели возле костра. Джинсы и футболка Лерки сохли на сушилке, сооруженной из палок и веревок. Как оказалось, из дома Лера принесла в холщовом мешке дрова, спички, котелок, две старые кружки, пакет с сушками и банку тушенки. Одноклассница, временно завернутая в мой спальный мешок, с аппетитом уминала тушенку.

Я смотрела на Лерку и испытывала легкую зависть. Захотелось вдруг стать такой же беззаботной, любоваться на звезды, есть консервы из банки, облизывая ложку. Такой я помнила себя в детстве, когда приезжала к деду и бабушке во время папиного отпуска. Тогда я всем верила, бегала по траве, играла в куклы. Тут же я похолодела, приложив к себе руку. Нет, все в порядке. Любимая кукла, положенная во внутренний карман куртки, прощупывалась с левой стороны груди.

«Не потеряла», – успокоилась я.

Это был мой талисман, а также прабабушки, бабушки и мамы. Кукла Лиза. По случайности она оказалась со мной в походе. С пластмассовым простым личиком и тряпочным набитым ватой тельцем, по внешности она, конечно, проигрывала современным игрушкам. Но она была семейной реликвией, и всегда занимала почетное место на полке в моей комнате. Старенькая, потрепанная, она как будто несла в себе тепло тех, кто так сильно и нежно любил меня.

Первой хозяйкой Лизы была моя прабабушка Лена. Кукла была с ней всегда. Когда прабабушке было пять лет, началась блокада Ленинграда. Сидя в бомбоубежище и слыша рев вражеских истребителей, маленькая Лена обнимала куклу, тихонько пела ей песни и таким образом сама успокаивалась.