Тихий дом

– Говорят, что Валахов, этот художник, был сумасшедший. Он писал только портреты, причем в основном женщин. Сначала все было хорошо, портреты получались удачными. Дамам нравилось, что на картинах Валахова они выглядят настоящими красавицами: он изображал их в самых удачных позах и ракурсах. Валахов стал модным художником, женщины наперебой заказывали ему свои портреты и вешали его работы в своих гостиных. Но потом начался настоящий кошмар. Спустя какое-то время написанные на портретах лица по непонятной причине начали меняться: они становились страшными, кривыми, искаженными, так что женщин невозможно было узнать. Перепуганные заказчики были в шоке, они уничтожали портреты, но было поздно. Все, кого изобразил Валахов, вскоре погибли! Даже его собственная жена. Ему перестали заказывать портреты, люди вообще боялись общаться с ним. Он сделался затворником, прислуга и та разбежалась. Валахов долго жил взаперти, совсем один, а потом умер и его даже нашли не сразу. Только с его смертью ничего не кончилось, стало еще хуже. Здесь была детская больница, и дети постоянно умирали!

– Костарь, в больницах такое случается! – Адель попытался произнести эту фразу язвительно, но вышло умоляюще.

«Интересно, сам-то он слышал историю про художника?» – подумала Марго.

– В этой больнице случалось немного чаще! – отрезал Костя. – Дети не просто умирали. Они жаловались, что по ночам здесь бродит призрак. Заходит в палаты, наклоняется над койками и пристально смотрит на спящих. Проснуться и увидеть его бледное лицо с горящими глазами – то еще потрясение, но гораздо страшнее, что по утрам возле некоторых кроватей находили рисунки. Карандашные наброски. Лица, изображенные на них, были искривленные, жуткие, как будто в агонии. Тех детей, которых изобразил призрак, в ближайшие дни находили мертвыми. Морг в подвале всегда был переполнен. – Он помолчал. – Есть и еще одна вещь, связанная с Тихим домом.

– Еще одна? – слабым голосом повторила Марго.

– После революции, до того, как здание отдали детской больнице, здесь были застенки НКВД. В этих самых подвалах, – Костя повел рукой, указывая вниз, – мучили и расстреливали людей. Я где-то читал, что в стенах до сих пор остались кольца, которыми заключенных приковывали…

– Все, перестань. Хватит уже ее пугать! – перебил Адель. – Марго! – Он приблизился к девушке и обнял за плечи. – Это просто сказки. Выдумки, слышишь? Это всего лишь дом, пусть даже с невеселой историей. Люди, которые тут жили или работали, давно умерли. – Адель улыбнулся и чмокнул Марго в щеку, и ей показалось, что в этот миг он опять стал влюбленным и трепетным, как прежде. – Ну же, детка! Мы просто пойдем и посмотрим. Прогуляемся, полюбуемся на всю эту рухлядь. Я немножко поснимаю, и мы спокойно вернемся домой. А завтра сходим с тобой в кино, хорошо?

Костя понял, что проиграл, и не стал дожидаться ответа Марго. Он протиснулся мимо них к двери и вышел в коридор. Сзади раздался звук поцелуя, и он прикусил губу.

– Похоже, это было крыло для прислуги, – услышала Марго. Они с Аделем, взявшись за руки, тоже выбрались наружу, оставив подвал позади.

Темный коридор перед ними заканчивался большим просторным помещением. Марго подумала, что это холл с парадным входом. Над головами у них нависла лестница с узкими железными ступенями. А вообще потолки в доме были высоченные, так что второй этаж находился, наверное, на уровне третьего, если сравнивать с типовой девятиэтажкой.

– Куда пойдем – вперед по коридору или поднимемся на второй этаж? – шепотом спросил Костя.

– Давайте наверх, – предложил Адель. – Осмотрим там все, а потом спустимся обратно, походим тут.

Никто не возражал, и они стали подниматься. До верха добрались без приключений. Адель держал в руке камеру, снимая все подряд. Марго была под впечатлением от поцелуя, так что даже зловещая легенда, рассказанная Костей, казалась уже не столь пугающей. В конце концов, это ведь только вымысел, городская сказка, как и говорил Адель.

Выйдя из закутка, что был перед лестницей, ребята очутились в широком коридоре. Слева от них была высокая, от пола до потолка, балконная дверь, запертая и занавешенная пыльной шторой. Адель отодвинул ее и выглянул наружу.

Уже совсем стемнело. Балкон, размером не меньше, чем комната в обычной городской квартире, был заставлен разномастной мебелью. Слышался шорох дождя – ливень все-таки начался.

Адель вернул штору на место, и они двинулись по коридору, в который выходили пять дверей – две с одной стороны, три с другой. Далеко впереди коридор сворачивал за угол. Там, наверное, тоже были комнаты. Марго подумала, что для того, чтобы все тут осмотреть, понадобится несколько часов.

За первой дверью, которую они открыли, раньше, видимо, находилась палата. Железные кровати, некогда расставленные вдоль стен, были сдвинуты в угол, беспорядочно свалены друг на друга. Пахло застарелой пылью, отсыревшей штукатуркой, еще чем-то прогорклым, и Марго почудилось, что сквозь эту вонь пробивается запах медикаментов. На окнах были решетки, отчего комната напоминала тюремную камеру.