Тихий дом (СИ)

Следующий мазок, как на картине импрессиониста Клода Моне, напомнил первое купание в море. У нас не было дачи, бабушка весь год откладывала рублики, трешки, пятерки, чтобы выехать нам на поезде на юг. Бабушка в дороге заводила знакомства, и пока женщины уютно сплетничали, я играл с детьми, мы выходили на каждой станции, взрослые иногда покупали яблоки, клубнику, малину, пирожки. Я во все глаза рассматривал незнакомых людей, новые города и поселки, вслушивался в не такой как у нас говор, принюхивался к непривычным запахам - и всегда удивлялся тому, как по-разному живут люди в нашей огромной стране. И вот мы на море, положили вещи в только что снятую комнату, взяли с собой сумку с полотенцами и циновкой, что обычно висела у нас на южном окне кухни, заслоняя от солнца. По кривым переулкам спустились к бирюзовой волне, я мигом разделся и вошел в воду. Меня покачало на волнах, я закрыл глаза и присел, пенистый гребень волны прошелся по голове, я открыл глаза и увидел мутноватую бело-голубую взвесь, в которой просматривались силуэты человеческих тел, прыгающих, зависающих над каменистым дном, я приблизил лицо ко дну и рассмотрел среди камней крошечного крабика и зеленую рыбку, бесстрашно дефилирующих между ног отдыхающих. Пока хватило воздуху, я наблюдал за подводным миром и самое веселое, что увидел - косые солнечные лучи, пронзавшие толщу воды, будто длинными руками ласкающие донные камни. За мое несанкционированное долгое погружение я от бабушки получил нагоняй, оказывается, она потеряла меня из виду и подумала, что я утонул. Мне стало смешно: как можно умереть среди такой красотищи, это было бы самой большой глупостью в жизни! За это заявление я получил еще один нагоняй и пообещал больше не волновать бабушку. Она сразу смягчилась и сама вошла в воду и принялась нырять на глубину. Теперь уже и мне пришлось поволноваться... Бабушка вышла из воды помолодевшая, с горящими глазами, она немного задыхалась, но улыбалась, как на праздник. На нас пахнул дымок, метрах в тридцати мы увидели мангал и мужчину, размахивающего картонкой над огнем, к нему выстроилась очередь, бабушка только кивнула, как я выскочил на асфальт набережной и встал в конец очереди. Бабушка не спеша собрала наши вещи и подошла ко мне с шортами и майкой в руках, я мигом оделся и продолжил наблюдать за мангальщиком. А тот, шумный, потный, черноглазый, уже раздавал порции шашлыка в картонные тарелки, обрызгивая мясо томатным соусом, покрывая кулинарную композицию салатом из болгарского перца и красного лука. Пока мы дождались своей очереди, я сильно проголодался, поэтому когда перед моим носом появилась горка душистого мяса, протянутая лично мне веселым мангальщиком: "Кюшай на здоровья!", я вцепился зубами в мясо и, обжигаясь, замолотил челюстями. Мясо было непрожаренным, с жесткими жилами, обугленное, сильно перченое и кислое от обильного полива уксусом, но тогда мне показалось, что ничего более вкусного я в своей жизни еще не едал. Бабушка меня, как слепого, отвела обратно на пляж, мы присели на свободный топчан и последние кусочки шашлыка я уже доедал, глядя на заход солнца. В завершение трапезы, я выпил полбутылки воды из нашей сумки и, сыто рыгнув, поблагодарил бабушку за своеобразный ужин на природе и только тогда понял, что шашлык ел в одиночестве, а бабушка "ограничилась грушей, купленной в дороге". Мне стало стыдно, а бабушка меня принялась успокаивать: "В мои годы есть мясо на ночь опасно, особенно приготовленное столь варварским способом!" Потом до самой темноты мы бродили по набережной, подглядывали за пирующими в ресторанах, рассматривали театральные и концертные афиши, нашли парк, но туда не пошли: детей после 18-00 не пускали. И опять, как тогда на прогулке в детском саду - теплый покой и мерный плеск воды дарили ощущение повсюду разлитого волшебства, а томные сладкие ароматы цветов и духов, огни ресторанов, кораблей на рейде, звезды на небе и потоки улыбчивых отдыхающих, обтекающих нас, создавали Хэмингуэевский "праздник который всегда с тобой". И снова - насыщенные солнцем и морем сны, впечатления и воспоминания на весь год, особенно приятные среди осенней стужи и в зимние вечера.