Тихий дом (СИ)

Так, кажется всё ясно: меня взяли в плен и как у них водится "посадили на яму" не деревенские рейдеры - эти без декадентских прелюдий просто бы грохнули и делу конец. Скорей всего, старый бандит Василий Иванович, он же Шеф, он же главный кладоискатель нашего региона - воспитывает, чтобы смягчить мой вздорный характер перед отдачей семейных драгоценностей в его загребущие лапы. Если так, можно расслабиться - вряд ли он позволит хоть пальцем тронуть курицу, несущую золотые яйца. Конечно неприятно, конечно унизительно, но не летально. Опять же, для ради смирения моей гнусной гордыни - только на пользу. Ладно, давай-ка, друг, помолимся. В таковых особенных обстоятельствах молитва совершалась легко и ритмично, безо всяких понуждений со стороны моего поврежденного рассудка. Я даже потерял счет времени и неприятные ощущения пленника. Иисусова молитва сама подхватила меня на руки и понесла во светлые дали.

Скорей всего именно поэтому, металлическая дверь темницы открылась и в помещение вступил стройный брюнет в элегантном костюме-тройке черного цвета. Рубашка в тон костюму имела темно-серый цвет, галстук - южной ночи. На лице - традиционная саркастическая усмешка, приоткрывающая превосходные зубы. Сколько уж раз он являлся мне, и вроде каждый новый образ слегка отличался от предыдущего, только лукавая основа личности не выветривалась. Он присел на столешницу, кивнул на открытую дверь и спросил мягким обволакивающим баритоном профессионального соблазнителя:

- Хочешь выйти на свободу, Андрей?

- Спаси Господи, только не с тобой.

От именования Бога черный человек слегка поморщился, не без труда вернул физиономии вежливое выражение и заискивающе предложил:

- Может гость желает общество самой красивой женщины на побережье?

- Мне хватило тех, которых ты мне поставлял до сих пор.

- А что, разве плохие девчонки были? Тебе не угодишь... Тогда позволь угостить праздничным ужином из самого лучшего ресторана.

- Я уже поел, мне достаточно. Будущему монаху надобно привыкать к аскетичной трапезе.

- Не быть тебе, Андрей, монахом, - ласково произнес черный.

- Тебя не спросили!.. - хмыкнул я, не сдержавшись. - Уж тебе-то издревле известно: на всё воля Божия!

- Не на всё, уважаемый, - сладко улыбнулся вежливый собеседник, - не забывай о воле человеческой, которая чаще всего вступает в конфликт с... первым фактором. Разве не знаешь, сколько людей пошло за мной? Они имели всё, что только ни пожелаешь. А ты со своими дряхлыми принципами?.. Ты же всё потерял! А я могу буквально сию минуту не только вернуть все твои ценности, но и приумножить в тысячу раз. Разве не этого ты хочешь?

- Нет, лукавый человек, не этого. И уж во всяком случае, не с тобой и ни с твоей помощью. Я - Божий, я - Иисусов, и это окончательно и навечно! - Ласковое лицо напротив исказила гримаса боли. - Поэтому, а не пошел бы ты... Куда ты соблазненных людишек утаскиваешь? В ад? В преисподнюю? В бездну? Вот и ступай туда.

- Мне еще рано, - примирительно сообщил оппонент. - Тебе же известно, мне еще столько сладких лет победы предстоит. Я к себе привлеку миллионы душ. Я вам поставлю такого царя над всем миром - закачаешься!

- Не закачаюсь, и не надейся. Слушай, шел бы ты, на самом деле. Тебе здесь ничего не обломится. Зря только время тратишь. У тебя его осталось очень мало, уж скоро Второе пришествие и тебе - вечная погибель.

Элегантный господин в шикарном костюме даже не изменил позы. Ему, видимо, очень хотелось продолжить спор. Тогда я применил самый коварный для черных существ прием: размашисто перекрестился, впечатывая пальцы в тело, и нараспев зачитал очень сильную молитву, которая не раз меня выручала: "Да воскреснет Бог и расточатся врази Его..."

- Уб...ю-у-у-у!.. - взвыл черный человек, выбежал из камеры и с грохотом закрыл дверь на замок.

- А вот это вряд ли, у меня еще много дел, - проворчал я вдогонку непрошеному гостю и вернулся к Иисусовой молитве.

Окно под потолком сарая потемнело. Там, за стенами "исправительного учреждения" от черной земли, из густого кустарника, со дна ущелья поднималась лиловым ароматным туманом густая южная ночь. Теплым влажным языком ночь пролилась в прямоугольный проём, заполняя воздух в помещении, медленно поднимаясь от моих ступней на полу к коленям, к пояснице, груди и выше - к уровню лица. На ум пришла фраза Сан Саныча из советского вестерна "Не бойся, я с тобой": "Мудрец чувствует себя свободным и в тюрьме". Почему бы и мне слегка не помудреть и не войти в состояние свободного человека, учитывая, что именно мне ничего дурного не грозит, попугают малость, да и отпустят. Зато вот эту сумеречную тишину, когда никто не отвлекает от мыслей, необходимо использовать во благо, получив пользу от удивительно гладкой живой молитвы, от внимательного выуживания из бездны мелодичных природных шорохов тех слов и тех образов, которые предназначены мне одному.