Тихий Дон Кихот

Донжуанский список убитого Корнилов доверил составлять Андрею Судакову, а сам нашел в блокнотах покойного несколько знакомых фамилий питерских единоборцев. Потратив один день, Михаил со слов этих людей составил портрет Перейкина, как любителя боевых искусств.

Трудно сказать, какой вид он практиковал. Представители японских стилей называли его ушуистом, «китайцы» были уверены, что он из карате. Сам Перейкин, поддерживая приятельские отношения со всеми, считал себя каратистом, но не знал ни одного ката и не замечен был в каких-то стилевых предпочтениях. Видимо, он был из плеяды талантливых самоучек еще первой, «запретной», волны советского карате, внестилевого, самопального. На свой вкус он подмешивал в ударную окинавскую технику мягкие, круговые движения и «звериную» пластику китайских подражательных стилей. От жестких поединков в полный контакт он отказывался, а вот от оказания братьям по оружию спонсорской помощи никогда. В этом, видимо, и заключался секрет его всеядного приятельства в мире боевых искусств, прямо скажем, не самом дружелюбном и доброжелательном.

— Придет, бывало, посмотрит, как мои ребята работают, — рассказывал Корнилову известный в городе тренер. — Потом сам перед зеркалом покрутит свои сферы и полусферы, ногами подергает, мартышку боевую изобразит. Пацаны мои смеются, иногда подколют его. Влад не обижался, отшучивался, сам за словом в карман никогда не лез. Тут он был бойцом хорошим, я имею в виду, в словесном поединке. Вреда от него никакого не было. Относились к нему хорошо, нормально относились… Вот только Паша ВДВ…

— Кто это такой? — насторожился Михаил.

— Да есть тут такой деятель, немного больной на голову. То ли он в «горячей точке» обжегся, то ли с детства такой контуженный. Корчит из себя Миямото Мусаси, ходит по клубам, вызывает всех на поединок без правил. Здоровья много, а техника примитивная, как казарменная табуретка. «Танцоров» бьет жестоко, от реальных бойцов сам получает. Но умнее от этого не становится… Так вот он Влада сразу невзлюбил, посчитал «танцором», а не бойцом. А когда узнал, что у того и деньги, и дорогие машины, вообще возненавидел. Вызывал его на поединок без всяких ограничений, на крыше дома или краю скалы… Влад сам рассказывал, смеялся…

— Перейкин принял вызов?

— Нет, я же говорю, он даже от контактных спаррингов всегда отказывался. Да и не юноша уже. Просто, когда он руками и ногами в воздухе выкручивал, многим хотелось его фокусы в реальном бою проверить. А Паше ВДВ хотелось справедливости, как он ее понимал, конечно, то есть крови буржуя и «танцора»…

Пашу ВДВ найти оказалось довольно просто. Его знали не только единоборцы в спортивных залах города, но и алкаши из рюмочных и закусочных Васильевского острова. В тупиковом дворе межу Средним и Малым проспектами на дверях полуподвального помещения Корнилов обнаружил надпись: «ВДВ-92». Это была Пашина визитная карточка.

Корнилов стукнул кулаком в отошедший лист жести и открыл дверь. В нос крепко ударила смесь запаха пота, канализационных вод, старой кожи и водочного перегара. Михаил оказался в едва освещенном небольшом помещении с неровным полом и грязными стенами, на которых был хорошо виден уровень последнего наводнения. Но брезентовый мешок, еще качавшийся от удара, гимнастический конь, почему-то стоявший на голове или хвосте, кусок резины на стене со следами от подошв свидетельствовали, что это не канализационный коллектор или дворницкая подсобка, а самый настоящий спортивный зал.

Пашу ВДВ Корнилов определил сразу. Высокий, почти под два метра, худощавый мужчина в камуфляжной форме и кроссовках только что нанес удар ногой по мешку, и Михаил застал его ногу зависшей после обратного движения. Корнилов отметил про себя явные огрехи техники, положения корпуса, стопы и несколько расслабился.

Кроме бывшего десантника, других спортсменов следователь здесь не застал. Но на сломанной гимнастической скамейке сидела парочка с помятыми лицами и початой бутылкой водки. А перед ними прыгала девчушка лет десяти.

— А теперь покажи нам с мамой обезьянку, — просил ее пьяница, но когда девочка начинала потешно прыгать, смотрел озабоченно на свою бутылку.

— Ты кто? — спросил Паша ВДВ вошедшего.

— Я — Кинг-Конг! — крикнула девочка, удивительно сильно сотрясая пол своим маленьким тельцем.

— Не-е-е, врет, — сказала женщина с помятым лицом, сильно качнувшись в сторону. — Это — мент. Я ментов за километр вижу, Паша, сразу узнаю, и все. «Я узнаю тебя из тысячи…»

Она удивительно музыкально запела популярную песенку, но, дойдя до «ароматов гладиолусов», заинтересовалась водочной бутылкой и потянула ее на себя. Ее сосед не поддался, и началась «бутылочная» борьба.

— Эй, вы, духи, потише там! — скомандовал Паша ВДВ. — Выходи строиться!

Никто строиться не вышел, но парочка угомонилась.

— Ты правда мент? — спросил Паша Корнилова.

— Гладиолус я ароматный, — ответил Корнилов. — Перейкина знаешь?

— «Танцора»?

— Когда видел его последний раз?