Следует напомнить: эта третья глава (в рукописи — первая глава, переправленная на третью) и на самом деле была самой первой главой романа, написанной Шолоховым 8/XI 1926 г. И это начало, если иметь в виду Григория и Аксинью, чрезвычайно выразительно. В нем не было ни Аксиньи, ни Анисьи, хотя была первая в жизни встреча Григория с женщиной удивительной и волнующей тайны. Дело в том, что в первоначальном, черновом варианте этой главы такой женщиной была не Аксинья или Анисья, но Дарья, жена брата. Переделав начало романа, Шолохов коренным образом переработал эту сцену, заменив Дарью Аксиньей. Продемонстрируем результат этой переработки на примере, которого мы уже касались выше.
Григорий возвращается с водопоя и возле конюшни встречает мать. Далее следует испещренный авторскими поправками текст (в скобках — вычеркнутое, жирным — вписанное автором):
Черновой текст
«— Иди буди [Петра] Астаховых
. Не рано уж....В кухне на разостланной полсти разбросавшись [руки] спит [Петро] Степан
, рядом [Дарья] Аксинья, [рукой чуть покачивает люльку, сама] сморенная усталью [спит]. Рубаха сбилась комком выше колен, в потемках белеют бесстыдно раскинутые ноги. Григорий секунду смотрит на них и чувствует — кровь заливает щеки, сохнет во рту. Против воли бьет в голову мутная тяжесть, глаза вороватеют— [Дарья, вставай!] Эй, люди добрые, вставайте
!Аксинья
всхлипнула со сна и суетливо зашарила рукой натягивая на ноги подол рубахи. На подушке пятнышко уроненой слюны; крепок заревой бабий сон.— [Вставай, стряпать иди
— [Это] Ой, кто такое?
— Это я. Мать послала [взбу] побудить вас
— [Григорию стыдно, будто что-то украл. Выходит в сенцы, сзади жаркий и хриплый шепот].
— [Петюшка] Степан
, вставай. Слышишь? Светает.— Мы зараз
[Петро что-то глухо бурчит, зевает, шелестит дерюжка, Дарья что-то шеп^2чет испу^1ганно и задыхаясь
тихонько смеется].По голосу Григорий догадывается, что ей неловко, и уходя спешит.
[Григорий все утро томашился помогая собираться брату и все утро его не покидало чувство какой-то [неловкости] тяжести
. Он виновато поглядывал на Петра, искоса рассматривал его лицо, по-новому всматривался в каждую черточку и упираясь глазами в глаза смущенно отворачивался]».Беловой текст
«— Сходи Астаховых побуди. Степан с нами сбиралси.
В кухне на разостланной полсти спит Степан, под мышкой у него голова жены. В поредевшей темноте Григорий видит сбитую выше колен Аксиньину рубаху, березово-белые бесстыдно раскинутые ноги. Он секунду смотрит, чувствуя, как сохнет во рту и [чугунным звоном] в чугунном звоне
пухнет голова. Воровато отвел глаза. [Необычным каким-то] и зачужавшим голосом хрипло:— Эй, кто тут есть? Вставайте.
Аксинья всхлипнула со сна, [и] суетливо зашарила, забилась [на] в
ногах голая ее рука натягивая рубаху. Осталось на подушке пятнышко уроненной во сне слюны: крепок заревой бабий сон.— Ой, кто такое? Ктой-та?
— Это я. Мать прислала побудить вас.
— Мы зараз... Тут у нас не влезешь... [Это] от блох на полу спим... Степан вставай».
Судя по тому, что Дарья
Однако, почувствовав фальшь, двусмысленность этой сцены, Шолохов тут же черным карандашом ставит против нее жирную галку и крупно пишет: Аксинья, и тщательно правит текст, заменив везде Дарью Аксиньей, а Петра — Степаном Астаховым.
Взаимоотношения Григория, Аксиньи и Степана находятся в центре внимания в первых главах романа, написанных в течение ноября 1926 г. Шолохов здесь впервые дает цельный портрет Аксиньи, стремясь объяснить истоки ее зародившегося чувства к Григорию: