Тихий "Омут" и его голубые черти (СИ)

— Ты не куришь, — напомнил ему.

Он окинул меня чуть сконфуженным взглядом и, отвернувшись, негромко признался:

— В больницу схожу.

На протяжении нескольких часов я был в баре совершенно один. Ладно Юнги со своей больницей, а вот куда Хосок пропал, меня чуток волновало. Не иначе как в магазин аж в Пусан отправился. Пешком. А вот после обеда моё чудное одиночество закончилось, ибо заявился Чонгук.

— Ты один? — Печенька окинул быстрым взглядом зал.

— Нет, — отозвался я поспешно, вскочив со своей подушки и едва не вжимаясь в стену за спиной. — То есть да. Но Хосок скоро придёт, — заверил взволнованно. — А Юнги…

— Знаю, — перебил. — Я звонил ему. Может выпьем, пока никого нет?

— Спасибо, мне хватило, — отозвался я сухо.

Мы стояли друг напротив друга, и хоть между нами был целый зал, это от неловкости не спасало. Лицо Куки было спокойным и каким-то непроницаемым, он сделал шаг ко мне, а я только сильнее вжался в стену, наступив ногой на мангу, лежащую у подушки.

— Чего ты шарахаешься? — Чонгук отступил обратно.

— Тебе… принести твой обычный набор? — я натянуто улыбнулся. — Молоко и банан?

— Не нужно.

— Хочешь чего-нибудь другого? Кажется, там оставалось ещё пару рисовых пирожков.

— Хочу выпить. С тобой. Опять.

Я нервно сглотнул и опустил голову, глядя на целующихся героев манги под моей ногой. Стало ещё более неловко и я перевёл взгляд на окно, надеясь увидеть спешащего в бар оранжевого.

— Послушай, Печенька… — начал я несмело. — То, что сегодня было…

— Не нужно. Я и так всё понял, — он направился за барную стойку, начав перебирать бутылки.

— Это… — я решил всё равно продолжить. — Это было…

— Ошибкой. Да? — оторвав взгляд от этикетки на бутылке, посмотрел на меня.

— Я просто…

— Сказал же, не нужно. Я и так всё вижу, не дебил.

— Ну да, гений же, — я хмыкнул.

— Да тут и гением быть не надо, — открыл бутылку, собравшись пить прямо из горла.

— Эй, не пей! — наконец отлипнув от стены, молниеносно подскочил я к нему и выхватил из рук бутылку.

— Почему?

— Это… стоит денег. Дорогой алкоголь, — залепетал я. — Нельзя так.

— Я заплачу.

— Ты несовершеннолетний, тебе нельзя пить.

— А утром ты, похоже, был иного мнения, раз сам пил со мной.

— Да чего ты добиваешься? Напьёшься сейчас, а потом придут Хосок и Юнги. И что будет?

— А мне насрать, что будет.

— Думаешь, Хосок тебя за такое по головке погладит?

— А тебя это волнует? Беспокоишься, что Хосок будет зол и расстроен? Так беспокоишься за него, что даже отлип от стены и подошёл ко мне так близко?

— Нет, — отрезал холодно и, отставив бутылку, налил стакан воды и протянул ему. — За себя беспокоюсь. Напьёшься и будешь приставать. Воды лучше выпей.

— Я могу и в трезвом виде приставать.

— Не сомневаюсь.

— Тэхён, — произнёс он вдруг полушёпотом, мягко притягивая к себе за талию.

Я от неожиданности дёрнулся, разлив воду ему на грудь. Рубашка Чонгука промокла и прилипла к телу, но он всё равно не убрал своих рук с моей талии.

— Тэхён, — повторил снова, приблизившись к моему уху, а потом уткнулся лбом в плечо. — Позволь мне поцеловать тебя ещё один раз, — прозвучало как-то совсем жалобно. — Я был пьян… воспоминания смазанные и всё кажется сном. А я хочу запомнить. Даже если это будет наш последний поцелуй.

— Не разыгрывай тут драму, — фыркнул я, отчего-то не предпринимая попыток уйти, хотя тот держал совсем не крепко.

— Надеюсь, ты никогда не влюбишься. Потому что быть влюблённым на редкость паршиво, — он оторвал голову от моего плеча и взглянул на меня: его глаза были влажными, а ресницы чуть слиплись.

Я согласно кивнул на его слова, а после, задержав дыхание, быстро поцеловал в уголок губ.

— И всё? — выдал Куки разочарованно и, не видя с моей стороны какого-либо сопротивления, сам стал целовать меня, медленно и неторопливо.

Поцелуй прервала хлопнувшая дверь. На пороге отчего-то без пакета, зато с ошарашенным лицом стоял Хосок.

========== 29. (заключительная) ==========

— Шеф… — пробормотал я, торопливо стряхивая со своей талии чужие ладони.

Чонгук даже не посмотрел на Хосока, обессиленно опустивший руки по швам и склонивший к груди голову, он был похож на шкодливого котёнка.

— Привет, Куки, — оранжевый улыбнулся, привычно, мягко, по-домашнему. — Как спалось? Ты покушал? Давно ты тут?

— Всё в порядке, — отозвался тот негромко.

— Это хорошо. Я рад. ТэТэ, — перевёл взгляд на меня. — Пойдём поговорим.

Я послушно вышел за ним из бара и поплёлся следом через дорогу в то маленькое помещение с игровыми автоматами, где не так давно он пытался убедить меня не трогать Печеньку.

— Шеф, это ничего не значило, — начал я, едва тот закрыл дверь, пропустив меня первым внутрь. — Ты ведь сам говорил, просто поцелуй… Ничего страшного. Ерунда ведь. И это не я его поцеловал… Правда. Он сам. Просто…

— ТэТэ, — прервал он меня. — Разве ты должен передо мной оправдываться?

— Что? — я растерялся.

— Мы ведь не встречаемся, верно? Ты сам так говорил.

После этих слов внутри словно что-то оборвалось и ухнуло вниз. Да, я сам так говорил. Но отчего-то сейчас это слышать абсолютно не хотелось.

— Но шеф…

— Ты мне ничего не должен.

— Не говори так.