Тихий пост

— Штаб тут не поможет, — сказал Курбатов. — Сами найдем.

— Вот притихнет малость — и найдем, — уверенно заявил Костыря.

— Неделю будет реветь — неделю ждать будешь? — спросил Пенов. — Он замерзнет.

— Не каркай раньше времени, — огрызнулся Костыря. — Он сибиряк, он знает, что делать. Ему эта буря — раз плюнуть, не то что мне, одесситу. Я человек южный, мороз мне не в жилу.

— В сугроб надо залезать, — сказал Курбатов. — У меня дед так спасся. В степи буран его застал. Три дня в сугробе просидел. Живой остался. Даже не обморозился.

— Раз на раз не сходится, — подал голос Жохов.

— Время же идет! — чуть не стонал Пенов. — Чего вы?

— Давай еще постреляем и покричим, — предложил Жохов и вышел из помещения.

Матросы еще кричали и стреляли.

Ветер сбивал с ног, не давал шагу шагнуть. А главное, не знали они, куда идти, в какой стороне искать Чупахина. Ловушки у него стояли везде. У которой из них застала его пурга?

Когда вернулись в дом, Жохов решительно сказал товарищам:

— Все. Больше ждать нельзя. Слушай мою команду. — Он внимательно оглядел всех. — Со мной идут Курбатов и Костыря.

— Как так? — спросил Генка Лыткин. — А я?

— Со мной пойдут сильные, а ты слабый, — отрезал Жохов и свел широкие густые брови.

— Какой я слабый?! — возмутился Лыткин. — Тоже мне — определил!

— Ты что, хочешь пост оголить? — спросил Костыря, чувствуя свое превосходство над Лыткиным. — А если с нами что стрясется, тогда пост как?

Лыткин нехотя отступил перед доводами Костыри и буркнул:

— Возьмите конец. Привяжите к дому и идите по нему.

— Идея! — одобрил Костыря и хлопнул Генку по плечу. — Не голова, а сельсовет.

Лыткин недовольно дернул плечом, он совсем не разделял настроения Костыри.

— Костыря, бери конец, — приказал Жохов.

Вышли из дому, привязали тонкий пеньковый канат к стойке у крыльца и, распутывая бухту и держась друг за друга, двинулись в белую темень. Ветер сбивал с ног. Ребята падали, поднимались и упорно двигались в ревущую белесую мглу. Кричали. У поста стрелял Генка Лыткин.

Вдруг под ноги Курбатову, который шел вторым за Жоховым, подкатило сбоку что-то круглое и черное. Виктор испугался. Кто знает, что тут может носиться по тундре! Но тотчас рассмотрел — шапка, чупахинская.

— Смотрите! — крикнул он и захлебнулся ветром. — Шапка!

Он схватил ее и показал. Неужели!..

— Пошли на ветер! — закричал Жохов, поворачиваясь спиной к ветру. — Ее оттуда ветром пригнало. Он там!

— Конец кончился! — крикнул, пересиливая пургу, Костыря и подергал за канат.

— Стой тут! — приказал Жохов. — С места не сходи, а мы еще походим вблизи. Пошли! — махнул он Курбатову.

— Пошли! — кивнул Виктор и схватил Жохова за рукав полушубка.

Костыря, оставшийся на месте, сгинул в пурге.

Держась друг за друга, Жохов и Курбатов шли в снежной коловерти. Кричали. Прислушивались. В ответ — свирепый вой ветра. Выбились из сил. И уже хотели поворачивать назад, как Жохов налетел на что-то. Нагнулся.

Из сугроба торчал конец лыжи.

— Лыжа! — заорал он. — Здесь он!

Подергали за лыжу. С того конца, из-под сугроба, тоже дернули.

— Здесь он, живой! — радостно закричал Курбатов и стал яростно разгребать снег.

Они быстро разрыли сугроб. Из логова вылез Чупахин, Виктор облапил его и затряс.

— Живой, Вася, живой! Как тебя угораздило! Еле нашли.

Жохов кричал:

— Тут же совсем рядом! Метров сто до поста!

Чупахин молчал. Жалкая улыбка кривила ему губы, и он отворачивался, боясь, что подчиненные увидят его слабость.

— А где добыча? — спросил Виктор.

Чупахин безнадежно махнул рукой. Песцов он потерял, когда его несло по склону и крутило через голову.

— Пошли, пошли! — торопил Жохов.

Двинулись побыстрее к посту. Прошли мимо Костыри, не заметили. И только когда налетели на канат, подергали ему. Собирая канат кольцами на руку, из белой мглы появился Костыря. Увидел Чупахина, полез обниматься.

— Давай, давай! — торопил Жохов. — Пошли!

По канату вернулись в пост.

* * *

И снова жизнь на посту вошла в свою колею, снова потянулись длинные и скучные сутки, наполненные однообразными вахтами на смотровой площадке, дежурством по камбузу, изучением уставов, стрельбой по целям и строевой подготовкой.

Чупахин был беспощаден и весь день до отказа забивал всяческой работой, как на большом образцовом корабле.

Наутро после того дня, когда он чуть не погиб, Чупахин, проверяя вахтенный журнал, обнаружил — нет записи о том, что произошло накануне.

— Почему не записано? — спросил он Костырю, который вел этот журнал.

— А зачем? — удивился Костыря. — Нашли же тебя.

— В вахтенном журнале должно быть записано все, что произошло на посту.

— Тебе влетит от начальства, — предупредил Костыря.

— Порядок есть порядок, вахтенный журнал есть вахтенный журнал. Понятно? А пока за нарушение службы один наряд вне очереди. Выдраишь палубу.

Костыря с искренним изумлением спросил:

— Ты что, чокнулся?

— Два наряда вне очереди! — повысил голос Чупахин. — Один за журнал, другой за пререкания. Повторите!

— Есть два наряда! — откозырял Костыря и уже другим тоном спросил: — Ну что ты за человек — все время придираешься!

— Дисциплина должна быть. Так что давай начинай драить палубу. Понял?